Осколки от наших сердец
Шрифт:
— Я не знаю, — вздохнула я. — С одной стороны, это может всё упростить и Оливер может наконец отстать от меня. Но с другой стороны… Питер уже так сильно привязался к нему. И я… мне вроде как нравится, когда мы проводим время все вместе. Это так здорово иногда переложить часть мира, что висит на моих плечах, на кого-то другого. И Оливер очень долгое время был важной частью моей жизни.
— Тогда просто позвони ему, — улыбнулась Сара. — Я знаю, что твой брат будет с ума сходить и очень злиться. Но это твоя жизнь и жизнь Питера.
— Сара, я так боюсь, что Оливер снова решит уехать. Гейб прав, в тот раз мне было невероятно больно. Сейчас…многое изменилось,
— Милая, я понимаю тебя. Просто сейчас ты стоишь и думаешь об этом так, словно Оливер уже сбежал. Ты уже поставило на нём клеймо.
— Но… — начала я, но Сара меня остановила.
— Да, я знаю, что он облажался. Люди часто лажают и совершают ошибки. В этом наша главная прелесть. Но на этих самых ошибках и неверных выборах люди всегда учатся. Помнишь, как ты покупала Питеру одежду в Таргете за углом и только через месяц поняла, что у него аллергия на этот материал? Помнишь, как долго ты училась обращаться с этой кассой? — Усмехнулась Сара, а я сама не удержалась от улыбки, когда вспомнила, как долго не могла понять, как мне подружиться с кассой, хотя там нужно было нажать всего три кнопки. — Помнишь, как ты училась менять подгузники Питеру? Помнишь, сколько я учила тебя водить, а ты еще и врезалась на моей ласточки в соседский забор?!
— О, боже! — Засмеялась я, закрыв лицо ладонями, когда вспомнила тот день. Я совсем немного не доехала до своего дома и врезалась. Помню, как была растеряна, выбежала из машины и начала извиняться перед Сарой, а она смотрела на забор и кричала «Нафиг машина, посмотри, что ты с забором сделала!». После того дня она еще долго издевалась надо мной.
— Я всё веду к тому, — продолжила Сара с весёлой улыбкой. — Что ошибки делать не смертельно. Он так мил и нежен с Питером, а сам малыш Питер уже так привязался к нему. А как Оливер смотрит на тебя, — Сара закатила глаза и начала обмахивать себя рукой, а на её губах появилась усмешка. — Я клянусь тебе, что от вас искры так и летят.
— Хватит! — Засмеялась я и толкнула её боком. Приятно, когда тебя окружают люди, которые всегда могут поддержать, помочь советом и рассмешить, когда ты больше всего нуждаешься в этом.
— Оу, — поморщилась Сара, посмотрев мне за спину. — Пришла беда, откуда не ждали.
Я обернулась и увидела Алана, входящего в двери закусочной. На нём была чёрная футболка и джинсы, порванные на коленях. В руках он держал те же цветы, с которыми вчера приходил ко мне, от чего я закатила глаза.
— Иди, — сказала мне Сара. — Я пока возьму твои столики на себя.
— Спасибо тебе. — Улыбнулась я, а потом пошла к Алану.
— Милая, прив… — начал он, но я быстро схватил его за руку и потащила на улицу. Пусть в закусочной было не так много людей, но мне всё равно не хотелось скандалить перед ними.
— Что ты тут делаешь? — Спросила я, когда мы отошли в более-менее спокойную часть улицы.
— Я хотел поговорить с тобой, — улыбнулся Алан. Да, у него была достаточно красивая улыбка. И когда-то имена эта улыбка привлекла меня и именно из-за этой улыбки я согласилась пойти с ним кафе, чтобы узнать поближе друг друга. Но спустя столько времени, спустя все его заскоки и истерики, я просто поняла, что его слащавая улыбка меня раздражает. Когда-то она могла купить меня и заставить простить всё на свете. — Милая, мне жаль, если я в тот раз тебя обидел. Но ты должна понять, что это то, к чему я шёл всю жизнь. Я не мог упустить свой
— Алан, не смей сейчас меня обвинять. Ты знал, что я не могу бросить Питера. Зал, что я никуда не уйду без него.
— Видишь? Питер всегда стоял для тебя на первом месте?
— Он мой сын, придурок! Он вся моя семья, конечно он был для меня на первом месте.
— Как прикажешь мне себя чувствовать? — Обиженно сказал Алан, а я закатила глаза. Хочу заметить, что это он несколько раз изменял мне, когда мы были в отношениях. Это он год назад просто уехал, словно я никогда ничего для него не значила. И я уверена, что в этом путешествии он удачно трахал всё, что движется. А сейчас, когда у него закончились деньги, он просто приполз ко мне. — Я всегда ощущал, что не нужен тебя. Я всегда чувствовал, словно я нужен тебе просто для развлечения.
— Алан, что за ерунду ты городишь? — Не выдержала я. — Когда мы с тобой только познакомились, я сразу сказала, что у меня есть сын. И что Питер всегда будет для меня самым важным, потому что у него никого кроме меня нет. Ты согласился, ты принял это, хотя я множество раз отговаривала тебя. Я постоянно говорила, что тебе это не нужно, что ты должен найти нормальную девушку без балласта, идти к своим мечтам, а не прозибать со мной. Но ты уверял, что ты готов к этому. Ты вынудил меня влюбиться в тебя, а потом разбил мне сердце. Причём не один раз.
Сердце, которое тогда только-только начало восстанавливаться после того, как Оливер уехал, а Гейб сел в тюрьму. Но в итоге всё, чего я добивалась несколько лет, чтобы собрать себя, просто полетело в Тартарары.
— Милая, пожалуйста, — Алан протянул ко мне руку, но я отступила назад.
— Хватит, — жёстко сказала я. — Сейчас у меня и так проблем вагон и маленькая тележка. У меня нет времени, чтобы разбираться еще и с твоим дерьмом. Если ты не понял, то год назад мы расстались окончательно. Я вычеркнула тебя из своей жизни и тебе нет пути обратно.
— А этому высокомерному кретину значит есть? — Зло спросил Алан, намекая на Оливера. Он как назло давил на мои самые больные размышления.
— Это тебя не касается, ясно?
— Ты с ним трахалась, да? Вечно говорила, что он тебе, как второй старший брат был, как тебе трудно терять семью, что никогда бы не простила его, если бы он вдруг решил вернуться. А сама расставила ноги перед ним! Конечно, видно, что он при деньгах. А ты тупо продалась, как дешёвая…
Я не выдержала и с размаху ударила Алан кулаком в нос. Я никогда не умела терпеть оскорбления, не умела с достоинством их принимать. Оливер и Гейб знали это, потому что сами становились свидетелями того, как я приходила с разбитыми костяшками и синяками. Они и помогали мне обрабатывать их.
А вот Алан был настоящим слабаком. И драться он не умел. Поэтому он сразу схватился за нос, из которого потекла кровь, отступая назад и посылая меня трёхразмерным матом. Я проигнорировала это и просто пошла обратно в закусочную, стараясь не обращать на пульсирующую боль в руке.
Когда Сара увидела мою руку, сразу повела на кухню, чтобы приложить что-нибудь холодное, а во время перерыва сходила в аптеку, чтобы купить бинты и мазь и перевязать мне руку. Но всё равно это слабо помогало. Костяшки ныли от боли, а сама рука немного опухла. Пока я ехала в садик, я надеялась, что Питер меня не спросит об этом. Объяснять ему, что мама ударила в нос одного дядю, который когда-то пытался играть с ним… трудно. Хотя Питер ни раз мне говорил, что Алан ему не нравится.