Осколки памяти
Шрифт:
Мне тоже пришлось обзавестись новым платьем, светло-синим, с глубоким декольте, обнажавшим плечи. К такому платью подходил доставшийся от прапрабабки сапфировый гарнитур, так что об обещанных Натали серьгах я вовсе не сожалела. Серебристая полумаска могла рассматриваться скорее как дань традициям: она почти ничего не скрывала, оставляя меня легко узнаваемой. Как и полумаски других гостей. Вот пару столетий назад на балу в Ратуше веселились совместно знать и простолюдины, и тогда понять, что перед тобой, было невозможно, разве что предположить по богатству костюма. Маски надежно закрывали лица, балахоны укутывали тела, волосы прятались под париками. Теперь же вычислить любого гостя труда не составляет.
Гудвин
— Я был восторженным юнцом и жаждал восстанавливать справедливость, — так пояснил мне Джон выбор профессии как-то в пабе за кружкой золотистого эля. — Отцу не слишком понравилось мое решение, но он не дожил до того дня, когда я окончил колледж. Иначе бы точно попытался надавить авторитетом и запретить мне работать в Управлении.
— На тебя надавишь, — хмыкнула я тогда.
Гудвин отхлебнул еще эля.
— А причем здесь я? Старикан подкатил бы к Лоренсу. Это за тебя шеф стоял горой и пошел на открытую ссору с покойной леди Донн, а у меня, увы, уникальных способностей не имеется.
Тогда, помнится, меня больно ранил намек, что я получила место штатного менталиста лишь из-за отсутствия других кандидатов, но вскоре я признала правоту напарника. А еще удивилась сходству наших судеб. Мною двигали те же мотивы, да и авторитарностью бабушка ничуть не уступала мистеру Гудвину.
Сейчас я пыталась отговорить Джона от посещения Ратуши. Напирала на то, что его не так давно выписали из госпиталя, что его здоровью не пойдет на пользу бессонная ночь, что шум, громкая музыка и танцы — не то, что требуется человеку, пострадавшему от удара по голове. Все мои аргументы разбивались о жалобное:
— Ну что, мне и повеселится нельзя? Да я скоро сдохну от скуки, Донн.
— А твоя повязка будет здорово гармонировать с праздничным нарядом, — съехидничала я, исчерпав доводы.
Джон не смутился.
— Подумаешь. Нацеплю парик, делов-то.
Крыть было нечем. В конце концов, кто я такая, чтобы запрещать Гудвину идти на бал? Если хочет развлечься — это его право. Вот только поселившееся внутри дурное предчувствие не утихало, тревога снедала меня с каждым днем все сильнее. Подсознательно я ожидала неприятностей, но даже представить не могла, откуда они явятся.
Город принарядился к празднику. На деревьях развесили яркие разноцветные фонарики, дома украсили гирляндами из еловых ветвей и падуба. Центральная площадь превратилась, как и всегда с приходом зимы, в ярмарку. Над торговыми рядами витали ароматы специй, горячего вина и аппетитных жареных колбасок. Помнится, в детстве мне все хотелось попробовать и пирожков с луком и ливером, и перченых колбасок, и горячего имбирного чаю, наливаемого из огромного пузатого медного чайника с блестящими боками, и сахарных леденцов на палочках, вот только бабушка брезгливо поджимала губы и ускоряла шаг. Она накрепко вбила мне в голову, что есть на улице — неприлично. От этого предубеждения я избавилась, только придя работать в Управление. Полицейские как раз очень любили ярмарочные лотки за возможность вкусно и недорого пообедать, заглянув между делами на площадь.
Ратушу тоже подготовили к торжеству. Перед зданием застыли ледяные скульптуры, изображавшие персонажей древних легенд. Восхищенная детвора ходила кругами, рассматривала фигуры. Самые смелые норовили прикоснуться, но бдительный
Мы с Логаном собирались появиться в Ратуше вместе и не отходить друг от друга, всячески демонстрируя, что нас связывают нежные отношения. Я еще до начала приема поняла, как непросто мне будет выдержать этот вечер. Даже сидеть рядом с ним на заднем сиденье плавно едущего по заснеженному городу мобиля оказалось нелегким испытанием. Знакомый запах свежести с древесными нотками волновал меня, а тепло тела Реймонда, казалось, ощущалось и на небольшом расстоянии. Хотелось забыться, положить голову ему на плечо, почувствовать надежность крепких объятий. Я кусала губы, отворачивалась, упорно смотрела в окно на проплывавшие мимо фонари и ярко освещенные прямоугольники окон. Ненадолго вздохнула с облегчением, когда мы уже оказались в Ратуше и нас разделила шумная толпа. Нелли Паркер выцепила меня под локоть почти сразу же и потащила в укромный закуток.
— Ну, — требовательно произнесла она и уставилась мне в лицо жадным взглядом. — Рассказывайте, Николь.
— О чем? — растерялась я.
— Да обо всем, — велела супруга мэра. — Правда ли, что ее величеству каждое утро на завтрак подают оранжерейный ананас?
Я решила, что ослышалась, и даже потерла уши ладонями.
— Простите?
Мистрис Паркер раздосадовано притопнула.
— Только не говорите, что не расспросили его светлость.
— О завтраке ее величества? — продолжала недоумевать я.
— Да, да, — нетерпеливо воскликнула Нелли. — Я слышала, что именно благодаря тщательно составленному придворным медиком меню ее величество и обладает столь восхитительным цветом лица.
Я закашлялась, старательно маскируя смех. Все ясно, мистрис Паркер возомнила, будто я выведала у Логана все дворцовые слухи, сплетни и секреты. Сейчас она убедится, что мне ничего не известно о рационе королевы, и забросает меня вопросами о романах короля. Или королевского секретаря. Или примется выяснять еще какие-нибудь очень важные детали придворной жизни.
Я скользнула взглядом по залу в поисках знакомых, которые могли бы избавить меня от докучливой собеседницы. Логана плотно взяли в оборот мэр и его заместитель. Судя по лицу его светлости, сбежать от этой парочки у него не получится как минимум четверть часа. Чарли беседовал у колонны с немолодой блондинкой в розовом платье. Лилита Гомес, овдовела полтора года назад. Все ясно, друг тоже не придет мне на помощь — Лилита находилась в активном поиске второго супруга и явно нацелилась очаровать его сиятельство. Зато Генри стоял в нескольких шагах от меня и о чем-то разговаривал с молодым человеком, показавшимся мне смутно знакомым. Я пригляделась получше. Да это же Теодор Бланкет, тот самый, которого вызывали в Управление в связи с убийством Ванессы. Вот и хорошо. Я поймала взгляд Генри и состроила жалобную гримасу, молодой Хекстон понимающе кивнул, что-то сказал собеседнику, оставил его и направился ко мне.
— Мистрис Паркер, вы сегодня очаровательны. Ослепительны.
Он склонился над рукой моей собеседницы, подмигнул мне. На щеках супруги мэра проступил румянец, заметный даже через густой слой пудры.
— Ах, Генри, — проворковала она, — вы такой льстец.
Я во все глаза смотрела на разворачивающуюся передо мной сцену и испытывала усиливающееся желание ущипнуть себя за локоть. Нет, быть не может, мне все это мерещится: Нелли Паркер, смущающаяся и хихикающая, словно молоденькая девчонка, взгляд, которым она одаривает Генри. Нет, нет, это все мое расшалившееся воображение. К тому же о любви мистера Паркера к женскому полу знал весь город, но о том, что его супруга питает пристрастие к юнцам, никогда не судачили, а Генри годится Нелли в сыновья.