Осколки под стеклом

Мелемина Евгения

С треском перевернулась карта. Кайдо выудил ее, приподнял двумя пальцами и всмотрелся.

— Справедливость, значит… — его глаза вспыхнули внимательным огоньком. — Не помню я такого… Зато я хорошо помню вот что, — он вытащил из кармана смятый грязный блокнотик с веселым мышонком на обложке. — Если человек при жизни связывается с Запредельем, то его жизнь передается в руки констриктора. Никто из живущих не должен соприкасаться с нами, иначе ему прямая дорога на ту сторону.

Он показал Крису страничку, на которой то же самое было выведено старательным, но неровным

почерком.

— Это окончательный вариант Законов Запределья. Ему пятьсот лет, и нигде не написано о том, что кто-то имеет право вмешаться.

Кайдо говорил, а сам ощупывал Криса взглядом. Несмотря на подсказку, данную ему колодой, он так и не сообразил, кто расстроил его планы.

— Надо же, — сказал Крис. — Я не знал.

Он уже шагнул в сторону, но остановился и добавил:

— Справедливость перевернута.

А вдруг узнает?

Кайдо опустил глаза, рассматривая карту. За это время Крис успел завернуть за угол и пропасть в холодном подземелье пешеходного перехода. Он устал и хотел вернуться обратно как можно быстрее — до ночи.

Иначе некому будет снять трубку, когда зазвонит телефон.

Кайдо несколько секунд стоял неподвижно, а потом тоже развернулся и шагнул на дорогу — его словно подхватил ветер и потащил по улицам черным истлевшим листком. Мелькали коробки домов, вытягивались в разноцветные ленты медленные автомобили, небо металось над головой, смахивая на продукт плохой графики — облака делились на квадраты, а снег рассыпался в пиксели.

Злость и растерянность изменяли мир по его желанию. Это желание сжимало и коверкало город, задыхаясь от бешенства.

Кайдо даже капюшон откинул, обнажив коротко стриженную черноволосую голову и показав высокие острые скулы. По его следам веером разлетались капли крови. Карты в кармане затихли и затаились, опасаясь гнева владельца.

Так, минуя кварталы, повороты и перекрестки напрямик, Кайдо добрался до серого панельного дома, похожего на запыленную вафлю. На втором этаже красная, обитая кожей дверь услужливо распахнулась. Тоже боялась. В пустой прихожей, в облупившейся штукатурке и пузырях, Кайдо сбросил куртку с узких худых плеч. Куртка обрушилась на пол, взметнув облачко спор.

Зеленоватые глаза ящериц внимательно проследили за ним и закрылись — в комнатах стало тускло, серо.

Перешагнув через узкий матрац, застеленный вязаной алой шалью, Кайдо ударил плоской ладонью по дремлющему монитору, и тот завелся, налился светом.

— СколНет готов к работе с вами, — прошуршал динамик.

— Завались, — огрызнулся Кайдо. — Сколько раз говорил — только по делу!

Динамик послушно умолк.

Кайдо пошарил под матрасом, выудил пакетик с сухими рыбными пластинками.

— Поищи мне Справедливость пятисотлетней давности. Ну, и вообще, что там у нас с древней Справедливостью?

— Территориально?

Кайдо покусал сушеную рыбку, подумал немного и вздохнул:

— Холодный он. Северный ветер. На юге не ищи.

— Еще параметры?

— Нет больше параметров. Он явно по пути нахватался от людей — черт разберет, что за рожа…

Компьютер пискнул, обдумывая.

— Двенадцать

тысяч ссылок в базе СколНета. Начинать с первой?

Кайдо поднял красноватые уставшие глаза.

— Ну нет… у меня нет столько времени. Бестолковая ты все-таки штука.

— Есть альтернативные предложения, — подсказал динамик. — Базы Запределья.

— Давай, — оживился Кайдо. — Давай базу.

Монитор налился синим, а потом расчертился на разноцветные схемы-блоки.

— Чтобы получить информацию, отправьте смс на номер…

— Да пошел ты! — взвыл Кайдо. — На кой тебе деньги, скотина! А ну брысь.

Перебравшись в продавленное зеленое кресло, он решительно взялся за мышку и всмотрелся в блоки данных. Имен в них было около двух тысяч.

Кайдо вздохнул, поняв, что ночь будет долгой. Бесшумная узкая ящерица услужливо подтащила к нему пакетик с сушеной рыбой.

Эшелон власти Кайдо просмотрел без особого внимания. Воротилы Запределья по улицам не шляются и подстав таких не делают. Своих коллег по цеху Кайдо тоже из списка вычеркнул — почти всех он знал в лицо. Передела территорий никогда не было — бессмысленно. Женский пантеон пришлось отследить внимательнее. Черт знает, что может взбрести в голову бабе. Личные счеты, опять же. Вполне себе вариант. Но только из женского пантеона не нашлось ни одной, кто смог бы так легко развернуть на сто восемьдесят направленную констриктором машину.

Оставался нижний эшелон, и из тех — мелочи, сбежавшей из города в последнюю очередь и так и оставшихся мелочью и дрянью, — ни у кого силенок бы тоже не хватило.

Не та специализация, не те особенности. Ни на кого из них не могла выпасть карта Справедливости.

Кайдо догрыз последний рыбий хвостик. Его знобило, соленые мокрые пальцы оставляли на клавиатуре и кнопках мышки влажные красные следы. Пальцы он облизнул, позаботившись о ранах, но потом, забывшись, снова потянул ко рту и опять выкусал мясной комочек. Кровь полилась сильнее.

Тогда Кайдо вытер руки о вязаную пыльную шаль и сгорбился в своем кресле, совершенно растерянный. Динамики дипломатично молчали. Ящерицы свисали с потолка сталактитами, изредка вытягивая тонкие медленные лапки.

— Слушай, — почти шепотом сказал Кайдо. — Найди-ка мне ближайший ход к Проводнику.

— Кельше рядом, — деловито сказал динамик.

— Да, — согласился Кайдо. — И побыстрее. Я должен его найти.

В комнатах снова было тепло и уютно. Елочные гирлянды тихо рассыпали искры по углам. Кошачьи фигурки выгибали гладкие спинки, от зеркал шел розовый пар. Крис сидел на подоконнике, завернувшись в мягкий плед, и немигающими глазами смотрел на белый прямоугольник двора. Где-то в коридоре шуршали конфетные обертки — негритенок украдкой потрошил коллекцию фантиков. Над домиком солдатика реяли мелкие звезды. Сам он сидел на крылечке и курил трубочку. Глянцевитые капустные кочаны крепко сидели на грядках. На шкафу тихо постукивало — вернувшийся с прогулки голубь клевал разноцветный мелкий бисер, который Крис насыпал в его кормушку.