Осколки разума
Шрифт:
Доктор посмотрел на часы.
– Да, пора бы закончить. Мы с вами общаемся уже часа два.
– Я об этом же.
– Тогда наш сеанс окончен. Вы можете возвращаться обратно в палату. Вы же помните где она находится?
– Конечно, Павел Анатольевич. – сказал я и вышел из кабинета.
В глаза бросились белые краски психлечебницы. Отвратительное место. Я брел по ее злостным коридорам пробираясь через белые двери, давно покрытые желтым старческим налетом. Мне встречались такие-же люди, как и я. Они не понимали почему тут находятся. Они не знали из-за чего общество ополчилось
По правде говоря, все, что пишут в книгах – ложь. Много писателей описывая комнату больного говорят о мягких стенах, смирительной рубашке, недостатке солнечного света. На самом деле комнаты очень уютные. Для каждого пациента предусмотрены кровати, тумбочка рядом с ней. Единственное, окна с решетками и каждые пол часа проходят медсестры с проверкой. Вот что доставляет дискомфорт.
Если говорить про ночи в психлечебнице – медсестра может зайти к тебе раза три, может четыре. Все зависит от самой медсестры. Мне досталась палата абсолютно пустая, хотя она рассчитана на двух пациентов.
Я зашел внутрь и сразу лег на кровать. Давно я так не общался с людьми. Я не помнил, когда мог полностью выговориться. Мне понравилось общаться с Павлом Анатольевичем. Надеюсь он поможет мне, хотя, я даже не знаю, чем он сможет мне помочь. Я не считал себя больным. Никогда не считал.
Мои веки прибавили веса от тяжести мыслей. Я закрыл глаза и потерял себя на долгие часы.
Глава вторая. Новая школа и бессонная ночь в лечебнице.
Утро всегда начиналось с обхода. Медсестры будили абсолютно всех. Пациенты должны были принять ванну и пройти на завтрак. После него в незамедлительном порядке выпить лекарства и дальше заниматься своими делами. Дел, кстати, ни у кого не было. В связи с этим большинство больных проводили время в своей палате либо в общей комнате.
В общую комнату за все дни, что я тут живу, никогда не заходил. Меня не интересовала жизнь пациентов лечебницы. Хотя много кто был адекватным и способным к конструктивному диалогу.
– Евгений Молчанов? – спросила медсестра.
– Да. – ответил я сонным голосом.
– Просыпайся. Через тридцать минут завтрак.
– Хорошо. – ответил я и дверь в мою палату закрыли.
Я быстро встал с кровати, собрался и прошелся до столовой. Повар накормил меня сытным завтраком, а спустя несколько минут я уже принимал лекарства на раздаче рядом с общей комнатой.
Я посмотрел на часы, что весели над пунктом выдачи медикаментов. Через пятнадцать минут у меня сеанс, и я не хотел бы его пропускать. Это единственное, что меня пока радовало в лечебнице – часовые разговоры с человеком, который больше слушает, чем говорит. Не знаю где я слышал эту фразу, однако она периодически мелькала в моей голове: «Хороший психолог слушает и говорит, а лучший психолог слушает и лишь задает вопросы.». Вряд ли эта фраза относиться к Павлу Анатольевичу, ведь он даже не психолог.
Снова обшарпанная дверь посреди пустого коридора.
– Заходите.
Я открыл дверь и пересек порог кабинета.
– Я решил прийти пораньше. – сказал я и добавил. – Здравствуйте.
– Здравствуй, Женя. Проходи.
Я сел на диван и расслабился, как вчера.
– Как ты себя чувствуешь? Ты не против, если я буду к тебе обращаться на Ты?
– Хорошо, Павел Анатольевич. Нет, не против.
– Это здорово.
– Согласен. – улыбнулся я.
– Не скучаешь по матери? – сразу спросил доктор.
– Я пока не так много времени тут нахожусь… Не особо, если честно. Я больше скучаю по ее прекрасному салату из крабовых палочек. – посмеялся я.
– Я рад, что ты сегодня в таком настроении. – доктор поднялся со своего кресла и прошелся по кабинету к чайнику. Он стоял на небольшом столике возле двери. – Ты будешь чай? – спросил Павел Анатольевич.
– Не откажусь. – ответил я.
Доктор взял в руку чайник и исчез за дверью. Через пару минут он пришел с полным чайником воды. Пока он нагревал воду, Павел Анатольевич приготовил две чашки и кинул в каждый по пакетику черного чая.
– Ты так внимательно следишь за мной. – сказал доктор.
– Я вас жду.
На самом деле он все делал так медленно, что я хотел взять плеть и подогнать его, как ездовую лошадь. Меня бесила медлительность доктора. Небольшое раздражение – нормальная практика в моей жизни.
Доктор заварил чай, дал одну чашку мне, а вторую забрал с собой за стол. Я поставил свою чашку на столик, что стоял напротив дивана.
– Если хочешь сахар или конфеты – возьми на столе.
– Хорошо, спасибо.
– На чем мы с тобой остановились? – спросил доктор и сделал глоток горячего чая. От пара его очки запотели.
– Мы вчера говорили о моем первом воспоминании. – напомнил я.
– Точно, спасибо. – ответил доктор и что-то записал в блокнот. – Сегодня мы поговорим о том дне, который перевернул все вверх дном. Помнишь такой?
– Думаю да. – неспешно сказал я.
– С чего все началось? – спросил доктор.
Я задумался о каком из самых плохих дней рассказать Павлу Анатольевичу? Масса отвратительных и поганых дней забивали мой мозговой канал. Среди тонны шлака и перегноя я смог отыскать более-менее нужную дату. Это было двадцать восьмого августа. В этот день мы переехали с мамой в новую квартиру, а отец закрыл за собой дверь в последний раз.
– Все в порядке? – спросил доктор.
– Да, все хорошо. Я просто задумался. – я пытался улыбнуться, но даже не знаю получилось у меня это сделать или нет. – С чего бы начать…
– С самого начала. – посоветовал мне доктор.
***
Утро выдалось отвратительным. Родители ругались как незнакомы люди на базаре. Я слышал все от начала и до конца. Отец называл мать больной истеричкой, а мама, в свою очередь, говорила о его новой женщине. Они перебрали весь браный словарь. Не знаю кто из них перешел черту, но через час криков и выяснения отношений я услышал утвердительную речь матери: