Осколки разума
Шрифт:
– Расставьте стулья и сядьте все ко мне лицом! – командовал Миша.
– Папочка, мне страшно, – прошептала Елизавета.
Её пульс слегка участился, сердце застучало, точно запертая птица в клетке, вырывающаяся на свободу. Зрачки расширились и напоминали две огромные монеты.
– Всё будет хорошо, – пытался её успокоить отец.
– Что вы там шепчетесь, а ну марш на стулья, – скомандовал Михаил.
Гена взял два стула, а Настя – один, они поставили их в шахматном порядке. В сарай зашёл Лёша и начал всех обматывать скотчем. Он обматывал
Затем подвинул полуразвалившиеся кресла, сначала одно, после второе, и на кресла присели эти два брата-чудика.
– Итак, сейчас мой брат будет насиловать твою старшенькую, – показывая свои жёлтые зубы, ухмыльнулся Миша.
– Если хоть волос упадёт с моей дочери, я вкатаю ваши больные мозги в эту дубовую половицу! – закричал Гена.
– Успокой свой пыл, ковбой! – вскочив с места и ударив его в нос, крикнул Миша.
Затем он приблизил своё лицо к лицу Геннадия и принялся на него морально давить.
– Затем я изнасилую твою младшую, и ты будешь на всё это смотреть.
После он остановился, растянул губы в улыбке злого клоуна и продолжил:
– А после мы вас всех убьём и сожрём.
Геннадий вскочил на ноги и, отведя голову назад, резко махнул ею вперёд. Его лоб мощно долбанул по переносице Михаила. Фонтан крови начал струиться по его лицу и заливать половицы.
– По тебе сумасшедший дом плачет, больной ублюдок! – сорвался на истерический крик Геннадий.
– А-а-ай! Мой нос, – схватившись обеими ладонями за нос, взвыл от адской боли Миша.
– Сядь на место, мудак! – подбежав и ударив Геннадия кулаком по лицу два раза, крикнул Лёша.
Тот резко опустил стул на половицы, стойки стула затрещали с хрустом ломающегося дерева, и стул сложился пополам. Он опустился деревянной доской на пустую бутылку из-под водки. Бутылка сверху и снизу была придавлена деревянными досками, и она раскололась. С глухим звоном от неё отлетело горлышко, и рассыпались треугольные и ромбообразные осколки. Геннадий рукой схватился за горлышко и сжал его в правой руке.
– Я его сейчас грохну! – в панике кричал Миша. – Мой бедный нос.
– Успокойся, – прикрикнул на него Алексей. – Что как баба ноешь во время месячных.
Переносицу Михаила раздирала дьявольская боль, но он пытался взять себя в руки.
– Я как пластический хирург вырежу твой чёртов нос. – Геннадий вскочил на ноги, вытянул руку вперёд и ткнул в скулу Михаилу «розочку» от бутылки.
Острые осколки бутылки впились в мягкую ткань лица, точно острый нож в шмат мяса. Ноги Михаила напряглись, в икрах их свела судорога, и он оступился и упал через порог. На секунду у него закружилась голова. Он мгновенно приземлился в снег на лопатки.
– Папаша, всё, тебе крышка, – ударил Гену два раза в живот Лёша.
Гена согнулся и, привстав на колени, схватил несколько осколков, валяющихся на полу. Стекло впилось ему в ладонь, и начала крапать кровь. Затем он приподнял руку и раскрыл
– Я вам всем здесь устрою могилу! – вскочил на ноги, ударив окровавленной ладонью по щеке Лёши, Гена.
Осколки стекла от разбитой бутылки впились глубже в его ладонь, и несколько кусочков вонзились в щеку Алексея.
– Пора с тобой кончать, – развернул ружьё и приложил прикладом Геннадия в затылок Лёша.
Геннадий ничего не почувствовал, от удара он рухнул на живот и потерял сознание.
Лёша схватил его за руку и вытащил на улицу. Лиза тем временем чуть потянула кисть вперёд и, схватив осколок и сжав его в ладони, попыталась разрезать скотч на руках.
– Куда вы его тащите? Оставьте его в покое, – крикнула Анастасия.
– Закрой фонтан, а то я тебя убью, – направил на неё ружьё Лёша.
На улице очнулся Миша. Он схватился за горлышко бутылки и вырвал его из скулы.
– Ты как? – спросил Лёша.
– Хреново, но жить буду, – ответил Миша.
– Помоги мне его поднять, и давай его поджарим.
– Сейчас.
Как только он встал, они схватили Гену под мышки и потащили к кирпичному зданию. Положили на землю. Лёша открыл дверь, и они занесли его внутрь. Внутри стоял большой трансформатор и огромные кабели были подвешены за металлические сваренные уголки и за стяжки, в углу на стене был рубильник. Они прислонили Гену спиной к трансформатору, руки развели в стороны и подвязали стяжками. Гена сидел на земле, ноги были вытянуты вперёд. Миша прошёл и щёлкнул выключателем, под потолком вспыхнула покрытая паутиной лампа мощностью тысяча ватт. Галогеновая лампа чуть не ослепила всех. Геннадий очнулся.
– Я хочу тебе кое-что рассказать. Когда-то давно мой отец хотел заведовать светом в этом богом забытом посёлке и намеревался построить здесь небольшую электростанцию. Но рак съел его, и мечтам не суждено было сбыться. Остался на участке небольшой трансформатор, и им можно пользоваться, как обычным током и мощным током, – произнёс Михаил.
– Что ты несёшь, ненормальный? – запаниковал Геннадий. – Где мои дети? Где я?
– Ты сейчас почувствуешь ток на своей шкуре, – заявил Алексей.
Они открыли гаражные двери этого кирпичного здания. Миша подошёл к рубильнику и поднял его. Электрический разряд начал проходить через всё тело Геннадия. Импульсные, ультрафиолетового цвета, электрические разряды мелькали в воздухе.
– А-ай! – кричал Гена от дьявольской боли.
Он то и дело прикусывал язык, его трясло, это было так, как если бы у него началась лихорадка, эпилептический припадок или болезнь Паркинсона одновременно. Сердце его, точно гидравлический молот, било о рёбра, в горле словно изнутри кто-то стучал молотком, а в ушах сердце отдавалось как барабанная дробь. Из его рта выплёскивалась слюна. Голова раскалывалась, точно кто-то невидимый внутри его черепной коробки орудовал отбойным молотком.