Осколки Сердец
Шрифт:
– Ну почему, отец, почему ты ничего им не сказал? Они его накажут, и мы никогда больше не встретимся, – слезы душили меня, и слова давались с трудом.
– Ты теперь и так больше никогда с ним не встретишься, – строго ответил отец. – Я дал слово.
– Ну почему, отец, почему? – его слова обожгли меня как ледяная вода.
– Потому что они вампиры! Потому что если Повелитель вампиров просит о чем-то – нужно исполнять, а иначе он может заставить это сделать, – хмуро произнес отец; я никогда его таким не видела. – У нас нет ресурсов для новой войны, род потерял слишком многих, еще
Его слова ударили по мне не хуже сорвавшейся с пальцев тетивы, и я, не выдержав разговора, побежала к себе. Упала на кровать, слезы хлынули потоком. Только немного погодя, когда слез больше не осталось, я начала успокаиваться, но при мысли о том, что завтра увижу Каина в последний раз, расстроилась еще сильнее.
При мыслях о нем на меня накатывало какое-то странное, ранее не испытанное чувство, которое меня слегка пугало. Хоть оно и нравилось мне, но такого я не испытывала ни к одному из многочисленных мальчишек нашей деревни. И уж тем более не стала бы плакать из-за того, что с кем-то из них не увижусь.
Мне вспоминались его слова о том, что я ему очень понравилась, а ведь я была тогда, мягко говоря, не в лучшем виде. При мысли о том, что Каин видел меня обнаженной, я покраснела, и возникло ощущение некой тайны, которая нас с ним объединяет. Вытирая слезы, я невольно улыбнулась, вспомнив его смущение, когда я лежала перед ним полностью беззащитная.
С каким же достоинством он сегодня держался за столом в своей грязной, потрепанной одежде, словно его ничто не беспокоило!
Припомнив, кто был причиной такого его вида, я решила отомстить Эн’рилу при первом же удобном случае.
Я подошла к умывальнику, ополоснула лицо и, приведя себя в порядок, вышла из дома.
Отец сидел под навесом и разговаривал с Эн’рилом. Точнее, говорил только отец, а подросток, съежившись, его слушал.
– ….оскорбил честь рода и заставил меня просить вампира о просьбе, чтобы смыть позор с рода. Я знаю, какое наказание выберу для тебя. Недавно мне рассказали, как воспитывают детей у вампиров. Думаю, их методы и тебе пойдут на пользу.
Эн’рил вскинул голову и испуганно посмотрел на Старейшину.
– С завтрашнего дня ты в течение месяца будешь работать младшим помощником конюха.
– Но я воин… – попытался возразить разом побледневший эльф.
– С завтрашнего дня ты помощник конюха, – резко ответил отец.
Я со злорадством посмотрела на уходящего Эн’рила и присела рядом с отцом. Его лицо сразу же смягчилось, и он ласково спросил:
– Успокоилась? Можем теперь поговорить?
Я кивнула.
– Ал’лилель, я хочу, чтобы ты меня выслушала, не перебивая. Потом можешь задать любые вопросы, хорошо?
Я снова кивнула.
– Мы сейчас не можем позволить себе шутить с вампирами, и тем более с родом Серебряного Тумана. Даже четырех сегодняшних вампиров в трансформации Серебряного Тумана хватило бы на то, чтобы уничтожить нашу деревню, перед ними даже я не устоял бы.
– Прости, – тихо сказала я, прижимаясь к нему, – я не думала, что все так серьезно.
– Ты у меня умница, – отец погладил меня по голове. – Если даже не брать в расчет самого Повелителя, то оставались еще трое. Слева от
Я утвердительно кивнула.
– А справа от него находился вампир, знаменитое копье которого ты должна была узнать самостоятельно, – тихо продолжил он.
– Вализир, мастер по оружию рода Серебряного Тумана, – без запинки ответила я. В деревне не было эльфов, которые не узнали бы это копье, сплошь покрытое вампирскими рунами. – Лишь у него на копье двадцать рун с именами поверженных им Старейшин.
– Умница, – грустно повторил отец. – Ну и четвертым из них был Тарн, лучший ученик мастера, успевший отличиться в конце войны. Я видел, как он дерется, и, поверь, мне меньше всего хотелось бы увидеть, как он убивает наших воинов.
Я смотрела в ту сторону, куда ушли вампиры. Отец поймал мой взгляд и, немного помолчав, продолжил:
– Я вижу, что тебе нравится этот мальчик, и, поверь, доченька, мне он тоже симпатичен, даже несмотря на то, что он вампир. Но подумай сама: если вы будете встречаться, то что вас ждет в будущем, кроме горечи и разочарований? И это если никто не узнает о ваших отношениях, в чем я глубоко сомневаюсь. Вы оба слишком заметные дети, чтобы ваши отношения прошли мимо любопытных взоров с обеих сторон. Ты – моя дочь, а он – сын Повелителя, и ты сама сегодня убедилась, что ему не безразлична судьба Каина.
Я молчала. Сказать действительно было нечего, отец был прав во всем.
– Пройдет несколько десятилетий, он станет полноценным членом своего рода, а ты станешь полноценной эльфийкой. И что будет тогда? Ты уверена, что война между нами не разразится снова? Что вы будете делать в этом случае? Да взять хотя бы сегодняшних подростков, они все мечтают только о том, как бы им убить вампира и нанести руну на свой лук. Как только они узнают о ваших встречах, в тебя начнут тыкать пальцем, а на Каина устроят охоту. Ты хочешь, чтобы его убили, а на следующее утро к нам в деревню пожаловали вампиры? – его голос становился все строже и строже, я давно не видела отца таким. – Пообещай мне, пожалуйста, что завтрашняя ваша встреча будет последней! – твердо закончил он свою речь.
Я едва сдерживала рвущиеся слезы.
– Я не могу тебе этого обещать, – едва слышно сказала я. – Извини, отец… Я понимаю, ты прав во всем, но я хочу его видеть, хочу слышать, как он говорит. Я еще никогда ничего подобного не испытывала… Если сейчас отступлюсь от него, кто может пообещать мне, что такое повторится еще раз в жизни?
– Что ж, тогда я тебе обещаю, что постараюсь не допустить ваших встреч, – тяжело вздохнув, произнес отец. – Ты знаешь мое слово.
Я действительно знала цену его слова, поэтому с тяжелым сердцем вернулась в дом и попыталась разобраться в себе. Разумом я понимала, что слова отца были продиктованы заботой о роде и обо мне, но сердцу от этого легче не становилось. Я действительно хотела видеть Каина, того времени, что мы провели вместе, мне было очень мало.