Осколки света

Харрис Джоанн

– Ну и ну, Берни. – Муж поморщился. – Здесь как маньяк побывал. Пойду вымоюсь.

Мартин принимает душ два раза в день, иногда по двадцать минут, а то и больше. Говорит, это помогает успокоиться. На самом деле он человек раздражительный.

Мартин захватил одежду и был таков, а я осталась убирать постель. Кровь даже просочилась на матрас, оставив пятно, похожее на точку с запятой.

«Не смоется уже», – подумала я. Незачем мучиться. Оттирай не оттирай, отбеливай не отбеливай, а девственно-чистым ему не бывать.

Черт!

Переверну матрас, и все. Мартин даже

не заметит. Он никогда не заправляет кровать. Так мы распределили обязанности. Я слежу за садом и домом, а Мартин – за гаражом и машиной. Я решаю, что приготовить, а он ответственный за пульт. Я заправляю постель, меняю простыни и, при крайней необходимости, переворачиваю матрас.

Потаскушка бессовестная, – прошипел голос где-то на задворках сознания. Голос моего внутреннего критика. У некоторых женщин есть внутренние богини, ну а у меня – критик, иногда говорящий маминым голосом. «Порядочные девочки так не делают, – как-то раз сказала она. – Халтурят только всякие потаскушки». Почему-то женскую распущенность всегда связывают с беспорядком в доме, будто если любишь секс, то к пылесосу не прикоснешься. По правде говоря, я и от первого, и от второго не в восторге. Всего-навсего домашние обязанности. Впрочем, Мартин в этом плане не слишком требователен. Лишь бы полы были чистые, а без секса можно и обойтись. Раньше я думала, что у него роман на стороне. Сейчас сомневаюсь. Просто он от природы очень-очень напряженный.

Помню, как мы познакомились, еще подростками. Мы считали себя особенной парой. Всем хотели делиться друг с другом. Коснувшись его губ, я словно заглянула ему в душу. В каждом жесте и поступке таился смысл. Каждая песня посвящалась только нам двоим. Мы узнавали себя в героях фильмов. Мечтали, как вместе состаримся, подбирали имена будущим детям. Хотели слиться воедино, как Салмакида и Гермафродит. Всему виной гормоны. Всплеск удовольствия. Мощь. И кровь. Любовь – сложная смесь дофамина и окситоцина, вырабатываемых в гипоталамусе и поступающих в кровь через гипофиз. Вот и вся магия. Фокус матушки-природы.

Теперь дофамин я получаю из соцсетей. Медицинский сайт, на который я частенько захаживаю, утверждает: «Социальные сети подражают человеческому общению, а «лайки» и комментарии приводят к выбросу дофамина».

Наверное, так и есть. Я всегда начинаю день с соцсетей – нормальный день, не как сегодня. Лежа в кровати, включаю телефон, захожу в интернет и проверяю, чем заняты друзья. Конечно, это не настоящая дружба, но химические рецепторы у меня в мозгу все равно реагируют на их фотографии.

Мартин хлопнул дверцей душевой кабинки. Я дождалась его, потом сама вымылась (хотя горячей воды он почти не оставил) и поискала взглядом тампоны. В шкафчике над машинкой завалялись две упаковки прокладок «макси», но первая же штука пугающе быстро промокла. Приклеивая ее, я краем глаза заметила себя в зеркале и вздрогнула. Зачем вообще в ванных зеркала?

Почти пробило семь. Поздно возвращаться в постель. Мне в последнее время плохо спится, а по субботам я вообще работаю. Мартин ушел досыпать в гостевую комнату, там всегда заправлена кровать – вдруг Данте заглянет домой? Я положила простыни в стирку, заварила чай, сделала упражнения Кегеля и загуглила «кровотечение и менопауза».

Интернет

выдает на «менопаузу» примерно восемьдесят миллионов результатов, включая медицинские сайты, блоги, статьи, научные работы и наконец сайт под названием «Менопауза как есть», который ведет недостижимо стройная и симпатичная американская блогерша Диди Ля Дус. В основном там «лайфхаки», как она это называет, а еще ее фотографии в разных сказочных местах, и под каждой мантра, призванная помочь женщинам «жить лучшей жизнью».

На тему кровотечений Диди пишет следующее:

«Привет, богини мои! Если красный кардинал вдруг постучится в гости, не забывайте налегать на железо! Кстати, хорошая новость: в дольке темного шоколада железа столько же, сколько в целой тарелке шпината!»

Медицинский сайт посдержаннее сообщает:

«Иногда во время перименопаузы возникают эпизодические кровотечения, а их интенсивность и продолжительность могут увеличиться. Такие резкие перемены часто тревожат женщин и наводят на мысль, что в организме что-то нарушено».

Слабо сказано. Благодаря гуглу я знаю все о явлении, которое моя мать – у нее на все находится словечко – зловеще называет «превращением». Со мной она его не обсуждала, да и к месячным (у нее они зовутся «проклятием») как следует меня не подготовила. Я узнала о них от миссис Хардинг, моей учительницы по биологии. Она мимоходом коснулась симптомов – боли, перепадов настроения, гормонов – и перешла к смыслу этой перемены – смыслу, который каждые двадцать восемь дней заявляет о себе кровью.

Каждый месяц до самой менопаузы ваш организм готовится к беременности.

Мне тогда вспомнилось, как мы каждую неделю прибирались в гостевой – вдруг кто-нибудь заглянет? Никто не заглядывал. За все мое детство в ней ночевали всего несколько раз. Тем не менее мама упорно меняла постельное белье и проветривала комнату, подготавливая к приезду возможного гостя. Для того гостевая и нужна. Вот и мое тело, объясняла я себе, каждый месяц готовится к беременности, но комната пустует, и телу остается в ней только убираться.

Конечно, когда я забеременела Данте, все изменилось. Гостевая вдруг исполнила свое предназначение. Наши с Мартином планы вместе поступить в университет – ему на торговлю, мне на факультет литературы – в одночасье рухнули. Вместо учебы мы поженились в восемнадцать, и я осталась в родительском доме заботиться о сыне, пока Мартин один уехал в Лидс воплощать свои замыслы. Несмотря на мой позор и мамино разочарование, гостевую наконец-то заняли. В ней появился смысл. Моя мать всегда мечтала о сыне. И мой сын был ей наградой за позор, который я на нее навлекла. Уж поверьте, она ясно дала мне понять, что мать из меня посредственная.

– Хватит с ним сюсюкаться, – говорила она. – Смотри, вырастет нюней.

Она взяла на себя его воспитание, сама его кормила и укладывала, сократила его «вычурное» имя до Дэна, поэтому к трем годам, когда мы уехали из Малбри, он очень к ней привязался и ревел всю дорогу.

Теперь детская Данте превратилась в гостевую. В последний раз он приезжал три года назад, на Рождество. С тех пор я каждую неделю перестилаю постель, проветриваю простыни и ставлю в вазу свежие цветы. Должно быть, такова жизнь каждой матери. Почти все твои труды напрасны.