Осколки (Трилогия)
Шрифт:
На то, чтобы вымокнуть с ног до головы, мне хватило полтора часа. Фуфайку можно было выжимать, косынку, которой я повязал голову, тоже. Для моих целей — достаточно.
Возвращаясь к крыльцу, громогласно возвещаю:
— Все, ма, больше не могу! И кстати: у меня возникает смутное подозрение, что ту стерню до сегодняшнего дня вообще никто не…
Слова застревают в горле, потому что мой взгляд упирается в тоненькую фигурку, каждую линию которой я помню наизусть.
Нежный шелк светлых
Всеблагая Мать, я же похож, ххаг знает, на что: грязный, в одежде не по размеру, растрепанный и мокрый… Позорище. Ну почему мне не везет? Если бы только можно было предположить, что Наис заглянет в поместье… А кстати, зачем она здесь?
— Так и будешь молчать? — ехидничает ма. — Даже не поприветствуешь супругу?
Выдавливаю:
— Здравствуй, Нэй.
Ответом мне служит насмешливое молчание.
— Ты… Что привело прекрасную daneke в наш скромный дом?
— Государственные дела, — с явной неохотой сообщает причину своего визита моя любимая женщина.
И почему она стесняется собственного голоса? По мне, он прекраснее любой музыки на свете! Ну, резковат. Может быть, слегка пронзителен. Но я слышу в нем не просто звук. Я слышу в нем ее душу, свободолюбивую и независимую. Душу, которую никому не дано покорить.
— Насколько важные?
Я готов разговаривать, о чем угодно, лишь бы Наис мне отвечала, но матушка грозит пальцем:
— Ты довел начатое до конца?
— Э-э-э-э-э… Не совсем.
— А что тебе мешает?
— Но я могу отложить…
— Не можешь, — подсказывает ма.
Верно. Не могу. Будь оно все проклято! Рядом стоит та, которую я хочу прижать к своей груди и никуда не отпускать, пока Вечность не рассыплется прахом, а мне нужно возвращаться к постылым трудам. Несправедливо!
— Ты… Вы еще побудете здесь, daneke?
— Возможно, — теперь голубые глаза, совершенно точно, улыбаются.
И что говорить дальше?
«Я постараюсь поторопиться»? Нет, не постараюсь. Хотя бы потому, что торопить свидание с рекой нельзя.
«Дождитесь меня»? Глупо. Наис делает только то, что считает нужным, и невинную просьбу может посчитать посягательством на личную свободу.
— Иди уже! — толкает меня в плечо мамина ладонь. — Не порть нам воздух!
— О… Да, простите.
От меня же несет, как от… есть такое рогатое животное, на ногах у которого раздвоенные копытца. Да и мокрая собачья шерсть общий букет не улучшает. Ретируюсь со всей возможной поспешностью. Вот умоюсь, приведу себя в божеский вид и тогда… Попробую наладить отношения. Если мне это позволят.
Плети
Купель наполняется водой от одного из протоков Лавуолы раз в год, по весне. А зимой пересыхает, осаждая на дне все, что скопилось за долгие месяцы тепла.
Трогаю пальцами воду. Не очень-то горячо, но терпимо, а для месяца Первых Гроз — вообще, сказочная ванна. Складываю снятую одежду рядом со стопкой, взятой на замену, и спускаюсь в маслянисто поблескивающий бассейн.
Да, тепло. Черные вкрапления дна помогают воде нагреваться. Еще десяток-другой дней, и можно будет свариться. Ох, не приведи Всеблагая Мать, залезать сюда в разгар лета! Но, шутки в сторону: я пришел не ради развлечения и не для получения удовольствия. Я пришел за благословением.
Опускаюсь на колени. Набираю в ковш ладоней воду и подношу к губам.
— Здравствуй, госпожа моя.
Река не отвечает, совсем, как Наис. Но мне не нужен этот ответ.
Умываю лицо, три раза черпая из бассейна.
Ложусь, и намокшие волосы становятся похожими на диковинные водоросли, живущие своей, им одним ведомой жизнью. Теперь нужно только ждать, не прося и не надеясь, потому что все было придумано и продумано давным-давно.
Вода кажется то густой, как сироп, то легкой, словно пух, но сегодня я не могу сосредоточиться на привычных ощущениях, потому что все внутри меня дрожит.
Наис приехала! Этого не может быть, но это есть. Как? Зачем? Для чего? Из-за чего? Или — из-за кого? Неужели, она здесь потому, что… Точно! Наверняка, по городу прошел слух о пожаре в Приюте. А уж мое участие в нем мог живописать кто угодно, начиная от Олдена и заканчивая Вигером. Интересно, кого она расспрашивала? И кто обманул ее, заставив лично выяснять состояние моего здоровья? А может быть… Может быть, она никого не слушала и приехала потому, что… Наис волнуется? Нет, это было бы слишком большим счастьем… Неподъемным для меня. Но если…
Это же все меняет! Наконец-то я смогу сказать ей то, что храню в своей груди все эти годы, и Наис меня выслушает. Неужели, моя мечта близка к исполнению?
Жмурюсь от наслаждения.
Только дождусь окончания своего извечного ритуала и…
— Теперь я все про тебя знаю, Рэйден Ра-Гро.
Голос, полный отчаяния.
— Вот, кого ты любишь на самом деле. Реку свою проклятущую!
Распахиваю глаза.
Хрупкая фигурка в обрамлении ивовых ветвей. Глаза… Больные. Очень больные. И губы… дрожат.