Осколки (Трилогия)
Шрифт:
Светлая грусть, пронизанная затухающей яростью. Злость на себя самого и на обстоятельства. Безысходность и отчаяние прошлого, не подлежащего изменению. Холодная расчетливость близкого будущего. Рассеянность и краткий покой настоящего. И лица… Много лиц, но яснее других два девчоночьих. Одно принадлежит черноволосой синеглазой малышке, робко улыбающейся и прижимающей к груди тряпичную куклу в странной золотистой обертке, а второе… Ххаг меня сожри! Эти белесые косицы, нахальный черный взгляд и многозначительно усмехающиеся узкие губы я уже видел. Это
— Достаточно?
Створки раковины захлопнулись, выгоняя меня из чужого дома.
— Да. Простите, что спрашиваю, но… Я видел в ваших воспоминаниях образ одной особы, по странному стечению обстоятельств знакомой и мне. Но вы, как понимаю, впервые в Антрее?
— Впервые.
— А я встретил эту девочку в черте города, но никогда ранее не видел, стало быть, она родилась и росла здесь. Скажите, как могло случиться, что вы тоже ее встречали?
— Девочка? — Он подозрительно прищурился. — Какая именно?
— Светловолосая, темноглазая, худенькая. Дерзкая и бесцеремонная, словно знает то, чего не знают другие.
— Ах, ЭТА девочка!
Слово «эта» Джерон оттенил настолько странной улыбкой, что мне невольно стало жалко прерванного чтения: в выражении его лица сплелись воедино нежность и обреченность.
— А по какому поводу она терзала вас?
— Хм… — Вспомнить бы. — Говорили о подарках и их истинном смысле. А еще она что-то предрекала.
Собеседник выразил неподдельный интерес:
— Что-то определенное?
— Не то чтобы… Но обещала неприятности. И оказалась права, как теперь вижу. Еще сказала, что не прочь поболтать, когда мне станет совсем уж трудно, только сама почему-то прийти не сможет, а пришлет какого-то друга. Который «добрее» ее… Можете предположить, что сие означает?
— Стерва.
Прозвучало устало, но ласково. Странные у них отношения, должно быть.
— Вы знаете, что за друг имелся в виду?
— Догадываюсь. И об этом буду говорить с маленькой проказницей отдельно. Когда состоится следующая встреча.
Угрозы в голосе не вроде бы прибавилось, но серьезность намерений сомнений не вызывала: поговорит и отчитает со всей строгостью.
— Но вы можете сказать…
— Не сейчас, dan Ра-Гро, если позволите. Но проясненные обстоятельства вынуждают меня даже настаивать на вашем обществе в прогулке по городу. Ваши планы еще не изменились?
— Касательно совместного посещения дома Ра-Дьена? Нет.
— Замечательно! Тогда я отправлюсь одеваться, а вам советую вернуться на кухню и заглянуть в плиту: лепешка еще не должна была остыть, но если и остыла, то все равно съедобна, а многие едоки утверждают, что холодная она еще вкуснее.
— Лепешка?
Ничего
— Я взял на себя труд приготовить утреннюю трапезу. Конечно, мастерства в этом деле у меня немного, но на яичную лепешку хватило.
— Постойте! А из чего вы ее делали?
— Хозяин трактира, где мы вчера провожали вечер в добрый путь и встречали ночь, любезно собрал в корзинку остатки сыра и ветчины, а в погребе из двух дюжин яиц нашелся пяток пригодных к употреблению. Или вы предпочитаете по утрам оставлять желудок в голоде?
— Ни по утрам, ни по вечерам! Так где, говорите, эта лепешка меня ждет?
Караванный путь, особняк Ра-Дьен,
дневная вахта
Мийна не подняла взгляда от бумаг, сухо известив, как только я переступил порог дома:
— Dan Советник занят.
— Ничуть в этом не сомневаюсь, милая моя! Денно и нощно Каллас Ра-Дьен трудится на благо Ее Величества. И на свое благо, разумеется. Можешь не хмуриться зря: я не собираюсь домогаться твоего командира. Я всего лишь привел к нему посетителя.
— Посетителя?
Карие глаза, наконец-то, соизволили подарить нам внимание. Меня, конечно, долгим осмотром не удостоили, а вот Джерон, поймав вопросительный взгляд, шагнул к столу и улыбнулся невиннее ребенка:
— Добрых дней и сладостных ночей прекрасной daneke! Я не займу много вашего времени: мне нужно всего лишь переговорить с господином по имени Ра-Дьен, которому на хранение была оставлена некая вещь, предназначенная моему родственнику. Как только ваш повелитель убедится в правоте моих притязаний, я заберу то, что должно, и удалюсь, а вы вернетесь к более приятным занятиям, чем беседы с неуклюжими незнакомцами!
Мийна хотела было ответить, но вовремя спохватилась, порозовела и встала из-за стола:
— Как о вас доложить?
— О, не извольте беспокоиться! — Он достал из кошелька футляр для писем. — Здесь указано все необходимое.
— Подождите минутку.
Девушка взяла письмо и плавной, но быстрой походкой направилась в кабинет.
— Ничего себе… А в вас кроется много талантов, dan: меня, к примеру, эта красотка и на дух не переносит, как я ни растекаюсь в любезностях.
Джерон пожал плечами:
— Я сказал что-то особенное? По-моему, нет. Возможно, вся штука в том, КАК говорить.
— И как нужно?
— С уважением к собеседнику. С искренним желанием доставить ему приятное.
— И только?
— Попробуйте, вдруг получится?
Ну, нахал! Еще и подшучивает! Не рановато ли расслабился? Сейчас как что-нибудь учудю и…
— Dan Советник ожидает вас.
Джерон прошел мимо вернувшейся на свое место Мийны и уже на пороге кабинета поступил так, что заставил задуматься над своим возрастом. По крайней мере, раньше я никогда не видел, чтобы взрослые молодые люди показывали языки, как мальчишки!