Осколки тяжести
Шрифт:
– Я бы хотела... но... но у нас это очень трудно, - беспомощно ответила Ирина. И замолчала.
Проксимианец познакомил Ирину с Нкоем. Это был уже очень пожилой ориндец, с лысым теменем и седыми на висках волосами. Он не казался отвратительным, хотя и его лицо и тело были вытянуты, оттенок кожи землисто-бледный, одутловатый.
Он сидел за вычислительной машиной и не заметил появления Ирины. Проходили минуты. Он все так же работал. Ирина с трудом понимала, о чем он думает.
"Осколки тяжести... Так они называют поле проникаемости, потому что само тяготение бессильно против него... Какая же энергия нужна для получения этого поля?"
В нем было что-то приятное.
– А почему вы не спросите об этом проксимианцев? Они, определенно, знают.
Он повернулся к Ирине:
– Я должен все сам, сам...
– Но почему сам, когда это уже создано другими? Надо только взять их опыт и развить дальше.
– Вы ничего не понимаете, девушка.
Вдруг он спохватился и на какое-то мгновенье изумленно взглянул на нее.
– Откуда вы?
– Я с Земли, с планеты, возле которой вы сейчас находитесь.
Но он, опять захваченный своими вычислениями, забыл о ней, только безразлично произнес:
– О! Тогда Землю населяют прекраснейшие существа.
Большего Ирина не могла добиться, он не хотел ее замечать. А в мыслях у него Ирина читала только одни формулы.
– Как тебе понравился новый знакомый?
– спросил проксимианец.
Ирина рассмеялась.
– Он гораздо симпатичнее первого.
– Человек, которого ты сейчас видела, - крупнейший ученый Орннды. Он не только управляет нашей вычислительной машиной, но и делает обобщения, предположения. В логике он безупречен. Раньше мы для этого брали с собой громоздкие приборы, которые поглощали огромное количество энергии.
– Стал живым роботом, - с ужасом подумала Ирина.
Он уловил ее мысль, но не понял.
– Что это значит?
– Стал живой машиной, - повторила Ирина.
Она вспомнила бесконечные споры Сергея с отцом о бионике.
Проксимианец воспринимал ее мысли не просто с изумлением, а даже со страхом. Жестокость! Жестокость мечтать о живых машинах! Правда, близко соприкасаясь с Ориндой, проксимианцы успели оценить темперамент и широту воззрений даже у явно деградирующего человечества Оринды. Они сознавали потенциальные возможности разума людей и понимали пользу, которую сами могут извлечь из этого. Им нужен был Нкой.
– А я... для чего вам нужна?
– дрогнувшим голосом спросила Ирина.
– Он добровольно здесь, - быстро вставил проксимианец, он сам так хотел. То, что ему приходится делать у нас - для него наслаждение...
– Наслаждение оторваться от родной Земли!
– раздельно произнесла Ирина.
– Наслаждение вечно блуждать в космосе?! Без цели! Без мечты вернуться назад, увидеть дорогих людей! Не верю!
– Трудно поверить! Но это так!
– Сколько их здесь?
– Трое.
– А для чего те двое? Они тоже добровольно?..
– Она не договорила.
– Вполне добровольно. Убедишься сама.
Он сделал небольшую паузу.
– Разум, углубляясь в тайны материи, идет похожими путями. Сначала электричество, потом ядро атома и, наконец, антивещество. Мы имеем неопровержимые доказательства, что оно уже известно людям Земли. А это значит, что скоро ваши корабли пойдут в звездные просторы.
Внимание Ирины напряглось до предела, она подсознательно чувствовала: сейчас, именно сейчас она услышит что-то очень важное.
– Но этого может и не случиться!.. Присмотрись к людям Орннды!.. И подумай! Думай сама!
Он очень долго молчал, а потом заговорил о себе.
– Совсем недавно мы овладели полем проникаемостн. Сейчас это - вершина нашей науки. Но для земного человечества это еще очень и очень долгий путь поисков,
Энергия соприкосновения вещества с антивеществом - аннигиляция - самый распространенный у нас вид энергии. Это такая же мощь, как само солнце, что дает жизнь планетам. Сравнительно недавно в фотонных ракетах, двигающихся за счет аннигиляции, мы летели к далеким мирам. А ведь такая ракета, отправляющаяся на расстояния в сотни тысяч световых лет, несет с собой колоссальный груз-горючее, необходимое для движения, и этот груз в миллиарды раз больше полезного веса. Сейчас мы летаем только на так называемых ракетах проникаемости. Поле проникаемостн нам все время посылает генератор с родной планеты. И основное управление нашим кораблем находится там же. Помнишь? Ты видела его. Нам предоставлено только местное передвижение и, конечно, в случае необходимости мы можем взять себе и главное управление. Но это бывает очень редко. На нашем космическом корабле нет горючего, т. е. вещества, которое расходуется на процесс полета. У нас только полезный груз: мы сами, наши приборы, то, что необходимо для поддержания нашей жизни. Лишний вес в таких условиях - не проблема. Почти не затратив энергии, мы подняли тебя на свой корабль. Твое присутствие приятно нам.
Разговаривая через усилитель мыслей, нельзя думать одно, а говорить совсем другое. И Ирина понимала: стоящее перед ней существо искренне радо ее присутствию.
– Мы все время в поле проникаемости, таком же реальном, как и тяготение, как поле электрически заряженных частиц, как силы, связывающие нуклоны в ядра. И вместе с тем для нас это - необыкновенное Великое поле. Великое потому, что здесь, во власти гравитации, природа сделала его бессильным. Оно властвует в межгалактических просторах. А мы вызвали его к жизни здесь, в нашем крохотном мире звезд и планет. Ты понимаешь теперь, почему это Великое поле?
Огромная, во всю стену картина - первое, что увидела Ирина в каюте Инга. Человек, творец этого удивительного полотна, казался маленьким по сравнению с ним. И Ирина даже не заметила его.
Нет, это была не Земля. Только в правом углу кусочек земного моря с густой пеной прибоя и песок желтый-желтый, а дальше - все чужое: и широколистые раскидистые деревья почти фиолетового цвета, и остроконечные горы, сложенные из молочно-белых пород, даже трудно отличить, где горы, а где снег на них. И небо кажется более синим, более густо окрашенным, чем на Земле. Воздух замер. Зной и тишина. Только в дебрях фиолетовых растений притаилось непонятное беспокойство. Краски чересчур яркие, но верится, что на самом деле они такие и есть, И от всей картины веет необъяснимой грустью, тоской по далекой родине. Инг тосковал. Когда он писал Оринду, ему казалось, что он никогда-никогда не покидал ее, что он дышит ее знойным воздухом, гладит ее белые камни.
Увидев Ирину, Инг отошел назад, почти скрывшись за картиной.
– Что это? Кто это?
– Он даже прикрыл руками лицо. Потом опять посмотрел. Девушка не исчезала.
Застыв в немом восхищении, она стояла перед его творением, перед его Ориндой. Это была необыкновенная девушка, живая статуя далекой древности.
Ирина, слегка запрокинув голову, вглядывалась в ориндский пейзаж. Опущены вдоль тела тонкие, но сильные руки, и кожа на них гладкая, прохладносвежая. Все в этой девушке удивительно - и нежная линия худенькой шеи, и детские плечи. Вот она отступила немного назад, потом подошла ближе, медленно подняла и прижала ладони к груди. В ее движениях, как и во всем теле, грация и сила, а в ясных глазах и изумленное восхищение, и вопрос, и смелость мысли. Ему хотелось закричать: