Осколки времени

РАННИЙ ВЕСЕННИЙ дождик хлестал в оконные стекла возле кресла, в котором сидел Алек, барабанил над его головой по черепичной крыше постоялого двора. В камине потрескивал

огонь, они только что покончили с добрым ужином, на коленях у Алека лежала интересная книжка, прихваченная из Дома Орески, так что Алек предвкушал тихий и мирный вечерок. Впрочем, у его компаньона, кажется, были иные мысли.

Растянувшись перед огнём на горе подушек, Серегил равнодушно перебрал пачку последних писем, видимо, показавшихся ему совершенно не интересными, раскидал по полу несколько книжек, и теперь лежал, уставившись в потолок, и тихонько насвистывал сквозь зубы какую-то грустную мелодию… жутко заунывную. Алек предположил, что он сочиняет новую песню, потому что он повторял всё один и тот же куплет, босой ногой отстукивая такт на угольном совке. Даже для Руеты с её котятами это оказалось слишком, так что она убралась в свою корзинку в углу.

Но, несмотря на назойливость и меланхоличность этой мелодии, Алек испытывал даже какое-то облегчение. Прошлый год для обоих выдался непростым. Они потеряли стольких людей, из тех, что были им дороги: Миррицию, Леди Килит, Герцога Мальтуза. Едва не потеряли и дочку Микама Кавиша, Иллию. Да, Алек, конечно, очень глубоко переживал потери. Но Серегил… он просто зацикливался на своей боли, чувствуя виноватым себя. И впервые за долгие месяцы Серегил, наконец-то, снова занялся сочинением музыки, так что Алек был ничуть не против, чтоб он мешал, хоть это и означало, что почитать нынче Алеку не удастся.

Он закрыл свою книжку.

– А у тебя мило получается. Сыграешь мне её?

Серегил кинул взгляд на ауренфейскую арфу, висящую на стене.

– Я ещё не закончил.

– Так сыграй, что есть.

Серегил бросил на него косой взгляд.

– Я тебе мешаю.

– Самую малость.

С извиняющейся полуулыбкой Серегил расправил свои длинные конечности и восстал из своего гнезда. Сняв со стены арфу, прошёлся по струнам, немного подстроил их и взял несколько аккордов мелодии, похожей на погребальную песнь.

Заунывность мотива вкупе с общей неугомонностью Серегила – всё это было знакомыми признаками «смены погоды». Надеясь хоть как-то поднять настроение своего возлюбленного, Алек сказал:

– Ты же знаешь, что однажды пообещал мне больше не заикаться об этом.

– Я же не сказал ни слова за последний час, - отвечал Серегил, выгнув брови над своими серыми глазами.

Алек негромко хмыкнул.

– И мы уже несколько месяцев не брались за ночную работу.

– Просто не было ничего, на что стоило тратить время. Одно лишь…, - Серегил раздражённо всплеснул руками.

– Ну-ну, продолжай. Давай, скажи это.

– Да занудство!

Серегил повесил арфу обратно на её крюк и обернулся к Алеку, уперев руки в бедра.

– Если мне ещё хоть раз придётся доставлять какой-нибудь любовный

талисман или разыскивать компрометирующее послание, я повешусь!

– Мы же бываем при дворе.

– Да, бываем…, и как бы меня ни заботила наша юная королева, с меня довольно этой пустопорожней болтовни. Это больше, чем я в силах вынести!

Тут Алеку не с чем было поспорить. Зима выдалась долгой и суровой, похоронив Римини под слоем льда и предательской слякоти, так что о прогулках верхом и стрельбе на свежем воздухе пришлось позабыть. Последняя охота состоялась сразу после Ночи Скорби.

Среди королевских приближённых они были относительно новичками, и числились в любимцах у Королевы Элани, несмотря на свой низкий ранг. Так что, понятное дело, что слишком многие из более высокородных членов её окружения попросту презирали их. Серегил с таким постоянством обыгрывал всех в бакши, а Алек с таким же постоянством побеждал так называемых лучников – этих благородных господ с их изнеженными ручками, которым никогда в жизни не приходилось стрелять по-хорошему, ибо иначе подохнешь с голоду – что теперь мало кому хотелось связываться с ними. За спиной некоторые обзывали их королевскими болонками.

И их злопыхателям было бы, о чём ещё почесать языки, если бы они увидели их сейчас, бездельничающими в своих потаенных апартаментах в Олене и Выдре, на этой жутко немодной Улице Синей Рыбы за Урожайным Рынком! Серегил оставался тайным владельцем этого местечка, являвшегося их настоящим домом, их убежищем от бесконечной круговерти социальных обязанностей, налагаемых на них их положением. Как то: увеселительные мероприятия в особняке на Улице Колеса, посещение салонов тех из господ, кто ещё оставался им друзьями, вечера в Доме Орески с Теро и Магианой, приведение экипировки в соответствие последними модными тенденциям посредством ювелиров и портных. С окончанием войны полтора года назад всяческих роскошных вещичек снова стало в изобилии, так что у дельцов чёрного рынка настали голодные времена.

Очень многие были недовольны состоянием дел с театром. С тех самых пор, как перед самым концом войны вдруг неожиданно исчез Мастер Атре вместе со своей замечательной труппой, Золотой Журавль так и стоял пустым, но остальные городские труппы по-прежнему не выдерживали никакого сравнения с ними.

– Ну, ладно, и что же ты хочешь сделать? – поинтересовался Алек.

– Убраться подальше из этой проклятой столицы!

– Тогда поехали в Уотермид? Мы сто лет уже не виделись с Микамом и его семейством.

Серегил с сомнением глянул на дождь за окном и его тонкие губы покривились. Поездка эта обещала быть жутко сырой и промозглой, он же старался по возможности холода и сырости всячески избегать.

– Быть может, через несколько дней. Если сменится погода. Тем более, что нам по-любому придётся вернуться на Улицу Колеса, чтобы появиться на дне рождения Коратана.

Он подкинул немного дровишек в огонь и снова развалился посреди своих подушек, подобрав с пола одну из книг.

Ну, наконец-то угомонился, - подумал Алек, возвращаясь обратно к своей книжке…