Осколки. На острие боли
Шрифт:
А затем уже Антонине:
– Мам, всё нормально, сама понимаешь, молодость, гормоны шалят.
– Ну да, дочь вся в тебя.
– Мам.
Это был не обед, а сплошные издевательства. Порой завуалированный, порой прямые, но неприятно было одинаково. В какой-то момент Алина и мама отошли в уборную, и за столом остались мы с отцом. Говорить с родителями мамы нам было не о чем.
– А ты на кого поступать хочешь? Приличная профессия, надеюсь? Впрочем, это неважно, на биолога пойдешь, пристроим к нам на кафедру.
Я
– Я… Я пока не решила.
С этими словами я ретировалась и сбежала в уборную. Не могла больше оставаться с ними. Около туалета Алина спорила с мамой.
– Не хочу я! Я же сказала, Никита у меня.
– Я и с первого раза поняла. Не глупи, Алин, у вас ничего серьезного, думаешь, мажор женится на тебе? Где его семья, и где мы?
– Но твои родители…
– Они ученые, не миллионеры. Не сравнивай. А тут такой шанс. Или хочешь, как я, замуж за нищего выйти? В хрущевке жить и деньги до зарплаты считать?
– У меня так не будет. У меня есть голова на плечах. И что ты предлагаешь мне, за нелюбимого замуж ради хорошей жизни выйти? За додика их? Нормального мужа хочу, чтобы чувства были.
В этот момент я сестру понимала. Не совсем уж она, видимо, пропащая, раз чисто ради сытой жизни за первого встречного не пойдет.
– По любви? – в голосе мамы прозвучала горечь. – Думаешь, любовь прокормит тебя? Не страдай ерундой. Вот я вышла так, думаешь, если бы вернуть время вспять…
Воцарилась тишина, а затем Алина задала вопрос, который интересовал и меня.
– Что, мам? Договаривай. Не вышла бы замуж за папу?
Глава 10
С самого утра ни у кого не было настроения. Уже который день подряд. Званый ужин у родителей мамы принес разлад в нашу семью. И если мама нервничала из-за того, что ее родители с тех пор не звонили, то отец стал пропадать в гараже с мужиками почти каждый день.
Сестра пропадала в общежитии и наверняка порхала от счастья. Их отношения с Никитой, судя по ее сториз, цвели день ото дня. Я словно мазохистка следила за ее социальными сетями, мучила себя и плакала в подушку ночами.
– Сегодня твоя классная руководительница звонила, сказала, у тебя математика просела, – вдруг однажды сказала за ужином мама.
Я удивилась спокойной интонации и подняла на нее взгляд. Обычно она злилась, если на меня поступали жалобы из школы, но на этот раз говорила она спокойно. Ее беспокоило кое-что другое.
– Подтяну, – осторожно произнесла я и потянула к чашке с горячим чаем, прячась за пузатыми стенками.
Отец медленно помешивал в своем бокале сахар и бездумным взглядом смотрел на стол. Лицо у него после вчерашних посиделок с друзьями
– Хорошо. Мне нужно поговорить с тобой еще кое о чем. Ты мальчика Алины хорошо знаешь?
Я поперхнулась и шлепнула ладошкой себе по груди, чтобы откашляться.
– Мальчика?
– Ну парня, с которым она встречается. Насколько у них всё серьезно?
– Никита?
– Не знаю, Никита не Никита, мне всё равно. Так что там?
Отвечать мне не хотелось, как и анализировать, почему она вдруг заинтересовалась отношениями Алины. Это я и без вопросов знала. Помнила еще, каким энтузиазмом горели ее глаза, когда Антонина и Сафроний захотели познакомить Алину с каким-то их перспективным аспирантом. Помнила как и то, что мама не ответила на вопрос сестры, выбрала ли бы она папу, возвратись время вспять на двадцать лет назад. От этого мне было обиднее всего. За папу. За себя. Будто мы ненужные элементы в ее жизни. Так. Мусор.
– Не знаю, мам, насколько серьезно, Алина мне не докладывает.
Если бы мама хоть иногда прислушивалась ко мне, то услышала бы в моих словах горечь. Но ей до меня не было никакого дела. Алина то, Алина сё. Ее отрада и надежда на будущее. Любимая дочка.
Иногда у меня складывалось ощущение, что я – приемная дочь, а вот Алина – плод любви. Хотя я каждый раз осекала себя, ведь это был бред. Отец у нас точно был один. Во всяком случае, у меня была такая же родинка на внутренней стороне бедра, как и у папы, так что сомневаться в нашем с ним родстве у меня никогда не было повода.
– Ну ты же ее знаешь лучше меня, вы ведь подружки, наверняка она делится с тобой секретами. Давно у них с этим… Никитой?
Мама так хотела услышать ответ, что схватила меня за запястье и требовательно заглянула мне в глаза. От этого взгляда у меня мороз по коже.
– Не-н-недавно, – я аж даже заикаться стала, настолько непривычен был интерес матери. Даже отец перестал есть, а исподлобья наблюдал за нашим разговором.
– Недавно это хорошо, значит, ничего серьезного.
Мама сразу приободрилась и заулыбалась, даже встала и запорхала по кухне, ища прихватки. Сегодня она запекала шарлотку в духовке.
– Что ты задумала, Ир?
Даже отец нахмурился и заговорил с ней, почуяв подвох, как и я.
– Не трогай детей, не вздумай их вмешивать в свои отношения с этими Косоруковыми, – процедил он, выказывая недовольство ими, которое отзывалось в моей душе согласием. Не нравилось мне мамино поведение с тех пор, как они появились в нашей жизни. Уж больно требовательные, многого хотят и принижают наш образ жизни.
– А ты не лезь. Ишь, голос у него прорезался. Мнение, – презрительно скривилась мать и хмыкнула, глядя на него свысока. – Как пил с мужиками, так и продолжай. А со своей дочкой я сама разберусь.