Осколки
Шрифт:
— Что именно?
— Так вдохновлять, — пожал широкими плечами. — Вселять уверенность, что всё получится.
— Ну-у-у, считай это моей суперсилой, — проказливо сморщила нос Агата.
— Да уж, — хмыкнул Илья. Прижался губами к её виску. И посчитал нужным уточнить во что бы то ни стало правду: — Если честно, я ни капельки не преувеличиваю, с Ксюшей у нас всё… сложно. Она пока не очень меня принимает.
— Значит, у тебя всё впереди.
Они замолчали, думая каждый о своём. Илья — о том, что не хочет возвращаться домой, что остался бы с ней вот так, до конца жизни. Агата —
— Не хочу! — на выдохе прошептал Стужин.
— Чего?
— Не хочу тебя отпускать. Давай здесь останемся.
— Нас депортируют, — грустно улыбнулась Агата. — А так я бы с радостью, да… Здесь хорошо.
— Бред! Ну какой же бред! — разозлился Илья. — Ну, вот скажи, почему так? Почему всегда через жопу, почему не бывает гладко? Встретились, сошлись… «жили они долго и счастливо». Вот зачем я тебя встретил, а? Почему сейчас? Тридцать два года ничего подобного не случалось, а тут, когда у этого просто нет будущего… На тебе! Зачем? Чтобы больше помучить? Чтобы я ещё больше потерял, да? Ещё и тебя… Ещё и тебя. Ко всему в придачу. Что за скотство? Кто за него в ответе?
Он не плакал… да бог его знает, может, лет пять. А тут прям захотелось, как в детстве, в голос. Раннем детстве, когда в подкорку еще не вбили вот это «ты ж мужчина, мужчины не плачут». И это было до смешного глупо. И слова его, и общий настрой. Кого он обвинял? Бога? Себя? Её? Да-да, её тоже. За то, что она такая идеальная, будто вылепленная под него. Не была б такой — и проблемы бы не было.
Да, абсурдно. Да, иррационально. Но как есть. Наши чувства в принципе не дружат с мозгами.
— Прости.
Ну вот! Только этого не хватало!.. Чтобы она просила прощения за то, что вообще не в её власти!
— Давай хоть до моего отъезда встречаться. Это ж какое-то время займёт, и вообще… — предложил то, что не имел права предлагать.
— Нет. Так только ещё хуже будет.
— Ты, вероятно, права. Я просто не знаю — как тебя отпустить?..
— Легко. Мы просто выйдем в аэропорту и разойдёмся в разные стороны.
— И не будем вспоминать то, что было?
— Почему же? Будем. Иногда. Воспоминания — это то немногое, что у нас не смогут отнять.ГЛАВА 12
За окном было пасмурно и холодно. В родном городе зима затянулась. Ветви деревьев трепало разъярёнными порывами ветра, и казалось, они, вскинув руки к небу, кричат: не надо, пожалуйста, не надо!.. И пугливо вздрагивают сочными, будто воском покрытыми, только-только распустившимися листочками.
Агата поднесла чашку чая к губам. Пригубила. Отопление отключили, когда она была в отъезде, и теперь ей никак не удавалось согреться. Спасала бабулина шерстяная кофта, что всё это время висела в шкафу, будто дожидаясь своей хозяйки. И чай, да… Много-много чая.
— Ну вот! Вы только посмотрите на неё, опять слёзы…
Агата вздрогнула:
— Вы меня
— Я зарплатные ведомости принесла.
— А-а-а… Отлично.
— Вот именно. Всё хорошо, а у тебя глаза на мокром месте! Рассказывай, что случилось.
— Ничего! — отмахнулась Агата. — У меня аллергия на берёзы, вы не знали?
В то последнее утро с Ильёй они позавтракали, нашли аптеку и все-таки купили нужные ей капли. А потом долго гуляли (самолёт был уже под вечер) — сначала в японском садике, потом просто по улочкам. Уже по традиции держась за руки.
Ох, как ей теперь не хватало этой руки! Удивительно, как быстро привыкаешь, что тебе есть за кого держаться. Привыкаешь быстро, а отвыкаешь мучительно. Так ломает, что сил никаких нет. Сколько раз она хотела его найти? Даже в поисковик вбивала заветные «Илья Стужин»… А потом стирала, так и не нажав на «энтер», потому как это был чистый мазохизм! Ну, вот нашла бы она его — и что? Написала бы что-то вроде: «Привет, Илья. Я Агата. Помнишь, мы с тобой переспали в Ташкенте?». А дальше?
— Ага. Берёзы. Как же. Ты из командировки вернулась сама не своя.
— Ничего подобного.
— Может, тебя кто-то там обидел?
— Да нет же, что вы! Там чудесные люди. Я, наоборот, всей душой отдохнула. Но что мы опять об этом? Давайте ваши ведомости.
— Почему — мои? Маринкины.
— Конечно… Мне не нравится, что пришлось урезать премии.
— Да вроде ж совсем чуть-чуть!
— Угу. Но тенденция печальная. При бабуле такого не было, — пробормотала Агата, уткнувшись в бумажки, которые уже сто раз видела нераспечатанными в своей электронной почте.
— Вот именно! — громким возмущённым шёпотом заметила Людмила Львовна и широко развела руками, будто демонстрируя размеры постигшей их катастрофы: — Такого никогда не было. И не должно было быть.
— Не должно. Но кто нас спрашивал? — Агата устало отбросила ручку. — А хотите чая?
— Нет-нет. Мне бежать нужно. Я и так опаздываю к внукам. Моя Кирочка просила посидеть. У них с мужем какое-то важное мероприятие намечается.
— Хорошо вам провести время.
— Спасибо, куколка. А ты? Когда собираешься хоть немного развеяться? Сегодня пятница. Сходи куда-нибудь с друзьями, не всё ж тебе здесь торчать.
— Угу, — покладисто согласилась Агата, зная, что всё равно никуда не пойдёт. Настроение совсем не то было. И только не хватало портить его другим своей кислой физиономией.