Осколки
Шрифт:
Рабочий кабинет, фронтестерион, начальника городской стражи располагался в самом дальнем от улицы углу дома, и пройти туда можно было только через внутренний дворик. Имелся и потайной ход, о нём знали очень немногие: пара-тройка приближённых царя Абдалонима и менее дюжины македонян, состоявших на службе сатрапа Птолемея. Аристомен входил в их число.
Дверь он отворил без стука. Сидевший за столом человек явно не ожидал увидеть постороннего и даже не поднял головы, занятый чтением какого-то свитка.
— Что там у тебя ещё, Бакид?
— Радуйся, Поликсен, — сказал Аристомен, — хотя ума не приложу, чем я могу тебя порадовать.
Хозяин фронтестериона оторвался папируса и удивлённо посмотрел на вошедшего.
— Аристомен? Какими судьбами? Я думал, ты давно уже сгнил в грамматеоне у Ефиппа.
— Не совсем. Он иногда выпускает меня глотнуть свежего воздуха.
— Скорее спускает с цепи.
— Можно и так сказать.
Аристомен вошёл внутрь и притворил за собой дверь.
— Вид у тебя какой-то запыхавшийся, — отметил Поликсен, — что-то стряслось?
— Стряслось, — выдохнул Аристомен, — они не договорились.
— Кто?
— Ты же не знаешь… — протянул Аристомен, — я про наше посольство к Циклопу говорю.
— Про посольство? Я слышал кое-что. Вроде как хотели просто подтвердить нынешнее состояние границ. Типа того, что мы признаём всё ваше, а вы всё наше и никто никому ничего не должен. Ну и всеобщая дружба, и любовь, конечно.
— Любовь, да. Как бы нас теперь не отлюбили во все щели из-за одного жадного «фракийца».
— Ты про Лисимаха? А что с ним?
— Придурок потребовал, чтобы Циклоп поделился со всеми захваченной в Сузах царской казной. И Фракии ему мало, Геллеспонтскую Фригию захотел.
Архифилакит присвистнул.
— И что?
— И всё. Циклоп заявил его послам, да и нашим тоже, что они мёртвого осла уши получат, а не царские сокровища, за которые он один на один с Эвменом бился. Ну и ещё несколько слов добавил, уж не буду повторять.
— Этого стоило ожидать, — пожал плечами Поликсен, — я бы на его месте тоже так ответил.
— Стоило ожидать? А то, что Антигон сразу после этого пересечёт Оронт, ты ожидал?
— Что? — мигом побледнел Поликсен.
— Что слышал. В Сохах уже собралось двадцать тысяч человек. Там Андроник-олинфянин и Неарх. Восемь дней назад я узнал, что Деметрий ведёт туда ещё пять тысяч. И это ещё не всё. Сбор в Сохах, это, знаешь ли, не против Кассандра, как думали некоторые дурни в Александрии. И такая толпа за несколько дней не собирается. Стало быть, Циклоп загодя уже всё распланировал. И как распланировал, любо-дорого посмотреть. Мы ни сном, ни духом… Вот смотрю на твою обалдевшую рожу, а они, наверное, уже к Триполю подходят. Молчи, не говори ничего. Вижу уже, гонцы Филокла до тебя не добрались. Их перехватили.
— Уверен? —
— Тело одного я даже нашёл. То, что от него осталось. Догадываешься, что это означает?
Поликсен медленно кивнул.
— Вот и я о том. На нас идёт Циклоп со всем войском, а у нас под боком имеются желающие открыть ему ворота. Скверно, Поликсен, очень скверно. Мышей много развелось, никто не ловит. Стража сонная.
— Двадцать пять тысяч… — пробормотал Поликсен.
— Наверняка больше, — поправил Аристомен и спросил, — Килл здесь или в Тире?
Килл, стратег Келесирии, был одним из друзей Птолемея. Ставка его находилась в Сидоне. Так повелось ещё со времён Александра, которому Сидон, в отличие от Тира, покорился без борьбы, за что получил привилегии фактической столицы «Страны пурпура». В Тире сейчас даже не было царя. Низложенный Александром и помилованный Адземилькар диадему более не носил и царём Тира и Сидона считался Абдалоним, который происходил из обедневшей до крайности ветви царского рода и возвысился по прихоти Гефестиона.
Сейчас Абдалоним делил власть с македонянами. Сначала с сатрапом Лаомедонтом, а теперь, вот уже пять лет, со стратегом и фрурархами Птолемея. Бывший в прошлой жизни садовником и водоносом, царь Абдалоним не заносился, не интриговал и не пытался бороться с завоевателями. Удобный царь для Килла. Удобнее Адар-Мелека, царя Библа, который тоже покорился, но постоянно норовил урвать чуть больше власти, чем ему позволялось.
— Здесь Килл, но сейчас он в отъезде, — сказал Поликсен.
— Скверно. Я должен увидеться с ним.
— Увидишься. Он поехал в храм Асклепия. К вечеру вернётся.
— Времени нет, Поликсен. Донесение надо послать. Хоть голуби-то у тебя есть? Александрийские?
— Есть.
— Хорошо. У Филокла были голуби. Может, в Александрии уже всё знают. Вот только помощь всё равно не успеет. Циклоп уже на пороге.
В дверь постучали.
— Кто там? — раздражённо крикнул стратег.
Внутрь сунулся стражник.
— Там спрашивает какой-то оборванец.
— Гони в шею, сейчас не до попрошаек, — отрезал Поликсен.
— Он говорит, важные вести из Библа. Про архифилакита Павсания.
— Из Библа? — встрепенулся Аристомен, — а ну-ка, пригласи его, Поликсен. Я здесь послушаю.
С этими словами он скрылся в небольшой боковой комнатушке, отделённой от фронтестериона занавеской.
Через некоторое время в комнату вошёл Антенор. Поликсен велел ему говорить и тот без утайки поведал все обстоятельства дела, из-за которого очутился здесь. Изрядно обогатил подробностями Аристомена, который весь обратился в слух и, казалось, даже забыл о необходимости дышать.