Осколки
Шрифт:
СИЛЬВИЯ: Надо же! (Складывает письмо и возвращает его.)
ГЕЛЬБУРГ: (старается не выглядеть рассерженным). Не понимаю тебя.
СИЛЬВИЯ: Почему? Я рада за него.
ГЕЛЬБУРГ: По тебе не видно.
СИЛЬВИЯ: Я никогда с этим не свыкнусь. Ну кто идет в армию? Мужчины, которые ничего другого не умеют.
ГЕЛЬБУРГ: Я хотел показать людям, что еврей
СИЛЬВИЯ: Отлично, но почему именно Жером?
ГЕЛЬБУРГ: Для еврейского юноши большая честь отправиться в Вестпойнт. Без связей мистера Кейза ему бы туда никогда не попасть. Он может стать первым генералом — евреем в армии Соединенных Штатов. И тебе не важно быть матерью такого человека?
СИЛЬВИЯ: (с приступом злобы). Я же сказала, что меня это радует.
ГЕЛЬБУРГ: Не кипятись. (Нетерпеливо оглядывается). Когда ты опять будешь ходить, я помогу тебе повесить новые шторы.
СИЛЬВИЯ: Я начала…
ГЕЛЬБУРГ: Они лежат уже больше месяца.
СИЛЬВИЯ: … но, к сожалению, потом это случилось.
ГЕЛЬБУРГ: Я просто считаю, Сильвия, ты должна себя чем-нибудь занять, не надо раскисать.
СИЛЬВИЯ: (едва не срываясь). Мне очень жаль, очень жаль, что все так…
ГЕЛЬБУРГ: Пожалуйста, не волнуйся, беру свои слова назад!
Короткая пауза. Патовый момент.
СИЛЬВИЯ: А что выяснилось при обследовании? (Гельбург молчит). Которое проводил специалист.
ГЕЛЬБУРГ: Вчера вечером я был у доктора Хьюмана.
СИЛЬВИЯ: Да-а? А почему ты мне ничего не сказал?
ГЕЛЬБУРГ: Хотел поразмыслить над тем, что от него услышал.
СИЛЬВИЯ: И что же это?
Словно решившись, Гельбург подходит к ней и целует в щеку. Она смущена и слегка напугана.
Филипп! (Легкая непонимающая улыбка).
ГЕЛЬБУРГ: С этого момента я хочу кое-что изменить. В манере поведения.
Сначала он стоит неподвижно, затем подкатывает ее кресло к стулу, садится и берет за руку. Она не знает, как к этому относиться, но руки не отнимает.
СИЛЬВИЯ: Ну, и что же он сказал?
ГЕЛЬБУРГ: (ласково похлопывая ее по руке). Расскажу. Потом. Я хочу купить «Додж».
СИЛЬВИЯ:
ГЕЛЬБУРГ: Хочу научить тебя водить машину. Сможешь ездить, куда захочешь, например, в гости к маме. Хочу, чтобы ты была счастлива, Сильвия.
СИЛЬВИЯ: (удивленно). О-о?
ГЕЛЬБУРГ: У нас достаточно денег, мы кое-что можем себе позволить. Можем съездить в Вашингтон… это должен быть крепкий автомобиль.
СИЛЬВИЯ: Но «Додж» всегда черный, да ведь?
ГЕЛЬБУРГ: Не всегда. Я уже видел несколько зеленых.
СИЛЬВИЯ: А ты любишь зеленый?
ГЕЛЬБУРГ: И это тоже цвет. Можно привыкнуть. Или в Чикаго. Настоящий большой город.
СИЛЬВИЯ: Расскажи, что сказал доктор Хьюман.
ГЕЛЬБУРГ: (поддерживает). Он считает, это может быть связано с душой. Словно нечто повергло тебя в страх. Психическое.
Сильвия молча слушает.
Ты испытываешь какой-то страх?
СИЛЬВИЯ: (медленно качает головой, пожимает плечами)… Не знаю, не думаю. Что за страх? Что он имеет в виду?
ГЕЛЬБУРГ: Он объяснит лучше, но… это, как на войне, где у людей бывают такие страхи, от которых они на время слепнут. Это называют контузией. Когда они вновь почувствуют себя уверенно, это проходит.
СИЛЬВИЯ: (задумывается на мгновение). А что с исследованиями, которые провел этот из «Маунт Синай»?
ГЕЛЬБУРГ: Они не нашли ничего органического.
СИЛЬВИЯ: Но я парализована!
ГЕЛЬБУРГ: Он утверждает, что если страхи велики, они и могли привести к этому. Ты боишься?
СИЛЬВИЯ: Не знаю.
ГЕЛЬБУРГ: В общем… можно я скажу, что думаю?
СИЛЬВИЯ: Что?
ГЕЛЬБУРГ: Я думаю, это связано с нацистами.
СИЛЬВИЯ: Но об этом пишут газеты: они разносят в щепки еврейские магазины… Мне что, нельзя читать газеты? Все улицы усеяны осколками!
ГЕЛЬБУРГ: Положим, но из-за этого ты не должна вечно…
СИЛЬВИЯ: Но это же смешно. Я не могу двигать ногами, потому что читаю газеты.
ГЕЛЬБУРГ: Этого он не говорил, а я задаю себе вопрос: не слишком ли ты…
СИЛЬВИЯ: Это смешно.
ГЕЛЬБУРГ: В общем, поговори с ним завтра сама.
Пауза. Вновь обращается к ней, берез за руку, открыто показывая, по чему он скучает.