Осколок Хаоса
Шрифт:
— Приложение? — переводим тему, значит переводим тему.
— Укажу где на карте машина, там ключи в замке. Они пригонят. Только вот трупы не успеем убрать к приезду.
— Да вся Москва, наверное, уже знает, что тут произошло. Спецслужбы сами приедут и сами всё уберут. Война кланов она ж подпадает под легальные аристократические разборки, — произнёс я, — А за машиной можем и сходить, тут до шоссе полтора километра.
— Пойдем тогда, а то сидим без толку.
— Резонно, — согласился со словами друга я.
***
Солнце
— Эх сейчас бы в баню! — вдохновенно произнёс Михаил.
— Если ты не заметил, тут после пожара ни ванн, ни труб не осталось. Магический огонь уничтожил даже керамику унитазов, даже, блин, камни на фундаменте, — фыркнул я на него.
Конец своих слов я обозначил, осушив бутылку дорогущего алкоголя. Выпускного пособия изгнанного барона Измайлова, по крайней мере за пределами его машины, больше не осталось.
Утро сменялось днём, мы наслаждались теплом и светом безоблачного неба, когда увидели приближающееся транспортное средство, едущее по дороге со стороны шоссе. А за этой машиной ехали ещё и ещё.
Паршиво. И на что мы надеялись? На разумность хищного осколка?
Я похлопал Мишу по плечу и, начиная вставать, обозначил план ближайших действий.
— Схема та же, Миш. Воюем из чащи: ты по площади, я — прицельно, Пёсель таскает оружие.
— Если что, я был счастлив дружить с вами Барон Алмазов! — Миша приподнялся и стукнул себе по правому виску указательным пальцем, имитируя воинское приветствие.
— Рано прощаешься Миш, — произнёс я и хрустнул костяшками пальцев и шеей, — Маш, слетай, глянь, противника сколько?
— Уже слетала, хозяин. Не похожи они на противника. Все в белом, напомаженные.
— Чего? — я скривился и попытался прочитать по лицу девушки-призрака, что она имела в виду.
— Говорю: на официальный визит похоже.
***
Когда колонны белых машин приблизилась к воротам имения, до меня донёсся пафосный голос, сопровождаемый гимном Российской Империи.
— Глашатай Его Величества, Романова Марка Антоновича, именуемого первым, императора и самодержца Всероссийского, Московского, Киевского и прочая, и прочая.
— Серёг, это что, ты уже царской семье дорогу перешёл? — удивленный Михаил опустил направленный в направлении делегации ствол и повернулся ко мне.
Я, признаться, ожидал чего угодно, но только не появления императорского кортежа.
— Если это какая-то уловка… — задумчиво произнёс я, всматриваясь в кортеж.
— Номера Цэ, Ноль-Ноль-Два, А-Эр, Семь-Семь-Семь. Царь и три топора, — заметил Михаил — За иллюзию таких номеров и благородному голову отрубить могут. На ловушку не похоже.
— Держимся наготове. Может и правда глашатай. А я то всё гадал, кто приедет первым: сыскари или бурновские? Не угадал нигде, получается.
— Командую? — спросил меня Миша, —
— Командуй, — согласился я.
— Смирно, оружие на плечо! — командным голосов выкрикнул он.
Может по Мише и не скажешь, но в Академии он был в знаменной группе. Строевая у него на уровне.
Мы вытянулись по стойке смирно в ожидании кортежа. Мимо нас на территорию имения проехало четыре белых Ауруса.
Ещё раз прозвучали фанфары и, не иначе как для тупых, во второй раз из громкоговорителя зазвучало объявление:
— Глашатай Его Величества, Романова Марка Антоновича, именуемого первым, императора и самодержца Всероссийского, Московского, Киевского и прочая, и прочая, генерал-лейтенант герцог Ржевский Василий Петрович!
Машины остановились из них начали выходили люди. Все в белых с золотом мундирах, и, как метко выразилась Маша, напомаженные. Даже в париках. Традиции сильнее моды, тут не поспоришь.
Мы же продолжали держать строй. Если к нам и правда пожаловал генерал-лейтенант, то даже излишняя пульсация в висках может быть засчитана за оскорбление. Смешно это осознавать, будучи осколком демиурга.
Последним из машины вышел высокий мужчина лет пятидесяти с закрученными усами, уходящими в разные стороны словно антенны. Видимо тот самый Ржевский и есть. Три большие звезды, образующие треугольник, на золотых с красным кантом погонах. Генерал-лейтенант. Третий ранг табеля. Серьёзный человек.
— Кто есть барон Алмазов? — громко задал вопрос он.
— Я, ваше превосходительство! — отозвался я.
— Вольно. Подойдите, — позвал он уже совсем по-граждански.
И я, также по-граждански, не чеканя шаг, подошел к нему.
Он смерил меня взглядом. Видок меня, конечно, такой себе. Стою перед целым генералом, глашатаем императора, а сам, грязный, в крови и пепле, с автоматом в руках, отцовской наградной саблей на ремне и ужасно пахнущий спиртом, пусть и довольно дорогим.
— Для начала я бы хотел неформально выразить вам своё искреннее восхищение. Вам и вашему другу барону Измайлову. Спутниковые съемки того, как вы обороняли родовой дом, долетели до самого его величества Марка Антоновича. Его величество знает, что вы лишились буквально всего, но в преддверии бала по случаю его женитьбы запрещает вам продолжать клановую войну. Ваша доблесть не будет забыта, однако любые насильственные действия в сторону Бурновых отныне вам запрещены.
Должен признать, смотрел генерал строго, но, не отнять, по-отечески. Он действительно был впечатлён.
— В его имение выехал такой же приказ. — Ржевский продолжал, — Ослушаться нельзя. Договор о мире скреплен магией рода Романовых. Распишитесь в ознакомлении.
Генерал вытащил из-за пазухи свиток с гербовой печатью в виде красного грифа, держащего меч и щит, герба императорской семьи, и передал его мне.
— Откройте, прочтите и приложите палец к мастике в знак принятия. Ровно в час. Барон Бурнов сделает то же самое. Не сомневайтесь, — продекларировал глашатай и посмотрел на часы.