Осколок Хаоса

Гудвин Макс

Звонок нагнал меня на пол пути, номер как всегда неопределён, и я, положив телефон на пассажирское сидение экраном вверх, перевёл его на громкую связь. Дорога была более чем комфортна и, для этого часа, чиста, однако заниматься двумя делами одновременно я не желал.

— Алмазов, — холодно произнёс я и получил в ответ пылкую речь.

— Ты с-сука баронская, ты мне рёбра поломал! — начало литься из трубки.

— Хорошо. Будет тебе уроком, раз мама не научила ничему! — выдал я, улыбаясь.

— Я тебя вызываю! Сегодня же в полночь на Домодедовском кладбище!..

—

Ничего себе, а чего это не в Твери? — продолжил я улыбаться.

— Струсил?! Я не дам тебе шанса отвертеться, теперь вся Москва узнает, кто ты есть на самом деле!

— Тогда заказывай Кремлёвский Дворец, — продолжил я подкалывать “неизвестного” собеседника.

Они, знатные, такие забавные, когда на расстоянии.

— Шутишь, с-сука?

— Не без этого. Сабли, пистолеты? — уточнил я.

— Хрен тебе на воротник, магия!

— Магия? — не понял я.

— Магия, бой будет идти до смерти!

— Дантес херов, — усмехнулся я, — В полночь на Домодедовском!

Трубку повесили. Граф силён в боевой волошбе? Интересно…

Глава 11. Там, где запустение

Дуэль была назначена на полночь. Значит на всё про всё у меня часа четыре, не больше. Не то чтобы я переживал за тайминг, но граф со своими предложениями нарисовался раньше, чем я его ожидал.

Надо сказать, что его идея с магической дуэлью тоже довольно занимательная. Он уже явно пробил справки и выяснил, что непосредственно в магии Алмазовы никогда не блистали. Наш род славится (или, по крайней мере, славился) другим. А граф… Как там его… Лобочавский, судя по всему, решил зайти со своей сильной стороны. Ну что же, я сам согласился. Тем интереснее будет посмотреть на предсмертное отчаяние в его глазах.

Кладбище, в свою очередь, тоже нетипичное место для дуэлей. Допустим, это потому что он не хочет особой огласки, чтобы собирать стадион или любое другое специально подготовленное помещение. Но всё же на погостах дуэли проводились крайне редко. Либо на Домодедовском есть его родовые могилы, что тоже странно, граф должен быть способен отстроить семейный склеп. Либо мне предстоит встреча с магом смерти. Второе маловероятно, конечно. Эти ребята подлежат уничтожению ещё с доимперских времён. Хотя мне уже пора признать, в моём случае закон Мёрфи работает с повышенной вероятностью. Если неприятность может случиться, она обязательно произойдёт.

Тем временем на горизонте показалась громада Крюковского завода. Про этот род я знал немного. В общем-то только то, что они такие есть, и что они не платят. Но, судя по всему, клан это успешный и состоятельный. Трубы — это вам не хухры-мухры. Природные ресурсы во все времена для Российской Империи были важной статьёй дохода, а трубы это и газ, и нефть, и сантехника. Полезная, в общем, в народном хозяйстве вещь.

Вот только, подъезжая к КПП, я начал замечать странности. Как минимум шлагбаум был открыт, несмотря на позднее время. В будке у шлагбаума тоже никого не было. Ладно. Едем дальше. Где тут у них офис? И почему у меня такое ощущение, что тут никого вообще?

Если

Крюковы были клиентами Алмазовых, значит у них есть потребность в эфиротехе. А эфиротех штука капризная, он перерывов в работе не любит. Эфирный реактор, что Мартеновская печь, либо работает, либо не работает. На Крюковском заводе как будто имел место второй вариант.

Я вырулил к небольшому строению неподалёку от массива завода. По крайней мере с виду это похоже на администрацию. Дорогие машины на месте. Всё как полагается. Припарковавшись на расстоянии от белых Гелендвагенов, я вышел из машины. Про ключи на сей раз я не забыл.

Пройти внутрь, однако, мне не дали два лысых двухметровых мордоворота в одинаковых белых пиджаках и с расстёгнутыми воротниками на тёмно-синих рубашках, что стояли непосредственно перед входом.

— Сюда нельзя, — заговоривший даже не смотрел на меня.

— Молодые люди, — сказал я в ответ, — мне можно.

— …

Понятно, эти не из разговорчивых. Фразочки уровня “Да ты знаешь кто я?” оставим их начальству. Не удивлюсь, если именно её я услышу на первой же минуте переговоров.

— У меня есть дело к вашему начальству.

— Начальство само решает, какие у него дела.

Ух ты. Каков полёт сознания.

— Вот именно поэтому я здесь, молодые люди. Или хотите проблем от босса, за то что его партнёра не пускаете?

У парней после такого вопроса в мозгах что-то зашевелилось. Они переглянулись. И разошлись в стороны от двери, пропуская меня внутрь.

Спасибо им, конечно. Но я бы на месте их нанимателя взял в охрану людей способных, перед тем как пускать невесть кого к своему боссу, хотя бы отчитаться о посетителе.

Не обращая на бойцов у дверей уже никакого внимания, я вошёл внутрь административного здания.

Да, последний (именно в том самом значении этого слова, настолько всё было в ужасном состоянии) ремонт тут был очень давно. Пожелтевший от старости, посеревший от пыли и местами отклеивающийся от пола рваный линолеум. ДСПшные наличники на стенах. Зато плитка “Армстронг” вместо потолка. Тоже, очевидным образом, кривая и не везде вообще сохранившаяся.

Что-то мне подсказывает, что машины и бойцы на улице служат вовсе не владельцам завода.

Я прошёл до конца коридора и остановился у единственного в своём поле зрения объекта в хорошем состоянии. У дверей в кабинет директора. Тёмное дерево, бронзовые руки. На правой створке располагалась золотистая табличка, гласившая:

“Крюков Николай Георгиевич, граф, статский советник, д. ф.-м. н., директор, владелец.

Часы приёма сотрудников: ВТ, ЧТ с 14–00 до 15–00”

Ух ты, а Крюков-то почти как отец заводчанам был. Обычно аристократы-промышленники от простолюдинов-работников колючей проволокой огораживаются, а этот два часа жизни в неделю на проблемы подчиненных тратил. Ещё и доктор наук. Без всякой иронии вселяет уважение. Вот только, судя по всему, табличка была скорее памятной. Под ней на дверь скотчем был прикреплён обыкновенный лист А4 с напечатанным чёрным по белому: