Осколок Хаоса
Шрифт:
Я закрыл глаза и постарался объять всю машину целиком тонкой эфирной плёнкой. Вдох, выдох. Весь механизм перед моим эфирным взором. Корпус, двигатель, шасси, трансмиссия. Для кого-то это всего лишь металл, но опыт с частицей души некромага натолкнул меня на кое-какие мысли.
Езда в седане, в конечном итоге, дело опасное с точки зрения потенциальных покушений. Машина не гербовая, не укреплённая, и если по нам будут стрелять, то это может кончится плачевно. А то, что я собираюсь сделать, даст какой никакой
Что если использовать парадигму некромага и частично ассимилировать машину магией укрепления? Как минимум корпус станет более ударопрочным. Как максимум может получится что-то в духе филактерии высших личей, но без некрухи. Ещё раз набрав в лёгкие воздуха, я сконцентрировал всю свою энергию в ладонях, а на выдохе вложил её в транспорт.
Буквально на несколько мгновений Тойота покрылась золотым сиянием. Я ощутил на эфирном уровне примитивный магический источник в двигателе. Кажется сработало. Силы сразу же поубавилось, голову заштормило, а пространство вокруг стало ощущаться холоднее.
Ничего. Посплю в салоне по пути, и станет полегче. Сев обратно, я попросил Колю настроить климат контроль лично на меня, чтоб потеплее было. Странная машина. если руля не я, то меня мгновенно одолевает сон.
Впрочем, меня разбудила беседа на передних сидениях.
***
Первым я услышал громкий смех Николая.
— Миша, твоё благородие, да ты гонишь!
— Отнюдь, пробуждение памяти души — охрененная тема, — Миша рассказывал довольно увлечённо.
— Ну, давай! Если это гонево, то с тебя завтрак! — Коля протянул Мише правую руку.
— Да хоть два, — улыбнулся Михаил, пожимая руку водителю, — Забились. Машину останови только сначала.
Сквозь дрёму я наблюдал, как мы останавливаемся на обочине. Как Николай прикасается к кубу, лежащему в рюкзаке на переднем пассажирском.
— Я желаю пробудиться и постичь свое истинное "Я", — с усмешкой произнёс он.
В то же мгновение в зеркало заднего вида я увидел, как его глаза стремительно окрасились тёмно-фиолетовым туманом, а скептичная ухмылка сменилась гримасой брезгливости.
— Непостижимо, — выдохнул он, — Значит я всегда был богом.
— Именно, брат, — улыбнулся Михаил, прихлопнув водителя по плечу.
Взгляд нового Пробуждённого проскользил по Мишиной руке вверх, остановившись на зелёных глазах целителя.
— И вы тоже, — процедил Николай.
— И мы тоже, — кивнул Миша.
Тёмно-фиолетовые глаза вновь устремились вперёд. Николай как будто выплёвывал каждое слово.
— Я в Севастополе османов бил. Ради империализма. Ради какого-то царька.
— Царька? — переспросил, нахмурившись, Миша, — Ты чего такое несёшь, Коль?
— Какой он, в Бездну, ставленник богов, если мы сами Боги? Почему я всю жизнь пробатрачил на богатых господ? Терпел
— Коль, — Миша замахал руками, — Мы же теперь можем объединится в душу коллективного сознания. Жизнь сразу наладится!
Фиолетовый туман в глазах Николая начал превращаться в фиолетовое свечение.
— С какого я должен с вами объединяться?! У меня реальный боевой опыт! Сквозь все мои жизни! Все! А у вас? Один уставший раненный дуэлянт и лекарь, изгнанный из клана?!
— Мы все в душе коллективного сознания будем главными никто не будет решать, — попытался вразумить его Михаил.
Голос Николая стал совсем нечеловеческим.
— Почему бы это ВАМ не стать част?ью ме?н?я???!
И развернувшись, выбросил в мою сторону руку, ставшую похожей на фиолетовую акулью пасть.
Время для меня замедлилось. Я оказался готов. Лезвие короткого ножа, какой носят на всякий случай, летело мне прямо в сердце, а вокруг него был сгусток отчаяния, способный разрушить любой магический щит. Николай одним ударом хотел убить самого опасного из нас, меня.
Я уплотнил воздух вокруг его руки, заставляя молекулы кислорода безумно вращаться по закольцованным траекториям. Акулья пасть игнорировала заклинание, но оставшаяся органической часть руки Николая вспыхнула кровавыми брызгами. Пила из молекул воздуха отсекла его левую руку, но фиолетовая пасть этого как будто не заметила.
Его нечеловеческий крик заполнил пространство салона, а я дёрнулся к спинке его кресла. Ударив Колю точно в подбородок, я левой рукой зацепил ремень безопасности, Коля ездил не пристёгнутым, и накинул его петлёй на шею Пробудившегося Осколка.
Возможно он был сильнее меня в рукопашном бою, лучше меня стрелял, отлично знал стрелковую тактику. Пробуждение могло сделать его ещё сильнее, однако Коля уступал мне в хладнокровии и, каким бы Осколком он ни был, Мудрец здесь я. Вспылив, он решил всё закончить парой точных ударов ножом, и поглотить. Но вместо этого, сейчас я тянул на себя ремень, удавкой обвившейся вокруг его шеи. Может его попытки сорвать ремень и удались бы, не бей из лего левой руки фонтан крови, что уносил такие нужные ему силы.
Михаил замер в оцепенении, не зная, что делать. На стресс все реагируют по-своему. Он и после пробуждения остался нерешительным в опасной ситуации. А вот я, к примеру, атакую.
Коля же, после Пробуждения, оказался страшным кошмаром моей расколотой души. Он оказался Хищником. Пускай не очень умным, за это всё-таки отвечает мозг физической оболочки, но Хищником. Притом каким-то странным. От Бурнова исходила первородная ненависть, в то время как Коля источал буквально физически проявляемое Отчаяние. Пустоту.