Осколок империи

Гир Майкл

— Но до конца нынешней ночи тебе придется поносить ошейник!

— С радостью, — крикнула Скайла через плечо и бросилась на спальную площадку.

Арта вошла в комнату, ее чувственное лицо было задумчивым и напряженным. Без лишних слов она включила энергию сдерживателей и замерла на мгновенье, глядя вниз на Скайлу.

— Дай-ка, я покажу тебе кое-что.

Скайла настороженно смотрела, как эта женщина влезла на спальную платформу и склонилась над ней. Распущенные темно-рыжие волосы окутывали ее, как вуалью. Приблизив вплотную к ее лицу свое лицо,

Арта уставилась прямо ей в глаза и, не отрывая взгляда, медленно опустилась.

Скайла рванулась, едва лишь груди Арты коснулись ее. Арта сильными руками взяла в клещи голову Скайлы и, несмотря на все ее попытки уклониться, поцеловала ее. Нежно, почтительно. Физически это не было противно.

— Почему ты сопротивляешься мне? — страстно спросила Арта. — Разве это так уж плохо?

Скайла задрожала, каждая мышца ее напряглась, закаменела, когда Арта отодвинулась от нее.

— Многие мужчины жизнь бы отдали, чтобы испытать то, что я могу тебе дать, — крикнула Арта, выходя из комнаты. — Спи спокойно, Скайла, сладких тебе снов.

Долго лежала Скайла, задыхаясь в изнеможении.

— Не дамся, — тихо шептала она. Но несмотря на всю ее браваду, Фера сумела хитроумно взять верх и подорвать ее уверенность в себе.

Неужели Фера может это сделать? Чрезмерно развитое воображение Скайлы раскручивало сценарий за сценарием о том, что произойдет в комнате для допросов у Или Такка, она живо ощущала металлический вкус митола, представляла всю глубину тайн, охраняемых только ее, Скайлы, волей и способностью к сопротивлению.

Черт подери, если то, что она будет поласковей с этой сумасшедшей сучкой действительно купит ей хоть немного времени… Неужели это будет так плохо? На нее нахлынули непрошенные воспоминания обо всех мужчинах, с которыми ей приходилось спать, не любя, не желая их. О тех случаях, когда она просыпалась после празднований возвращения с каким-нибудь незнакомцем в постели… И в девяти случаях из десяти это оказывался какой-то жеманный идиот, которого она сразу начинала ненавидеть. Как часто после этого она неделями жила с чувством отвращения к себе за то, что легла в постель с мусором, потому лишь, что это обещало дать ей физическое удовлетворение.

«Ты не какая-нибудь там святая девственница, Скайла. Фера не будет для тебя еще одним унижением».

Мелькнули быстрые, всегда живущие в ней воспоминания якобы добром старом человеке, который купил ее, сделал рабыней и насиловал неоднократно, когда ей было двенадцать лет. Неужели легкий флирт с Фера будет хуже? По сравнению с некоторыми мужчинами, рядом с которыми ей доводилось просыпаться, Фера, по крайней мере, была чистоплотной.

Ее не отпугивал пол Фера. Испуганная часть ее мозга стала молить о защите. Может быть, это и был способ завоевать доверие Фера, еще один рычаг воздействия на нее, возможность получить шанс пронести оружие, то самое, хранящееся в тайнике за ее головой?

— Секс есть секс, — тихо прошептала Скайла. — Если он помогает выжить, какая разница, с кем?

Она прикусила губу и отвернулась. «Разница

в том, что Фера выиграет. Точно так же, как она выиграла этот раунд».

Синклер спал в соблазнительных объятиях полного изнеможения. Он затерялся в царстве снов, среди грез, которые преследовали его и издевались над ним.

Он стоял в центре роскошной комнаты, украшенной оружием и резными трофеями, мысли его были полны тревог и зловещих предчувствий. Рядом с ним стоял Мак. Лицо его было мрачно.

Синклер наблюдал, как разворачивают привычную, вечно грызущую его душу драму другие действующие лица его сна и этой комнаты: мрачно-задумчивый Командующий, легкая и грациозная Скайла Лайма и изъеденный временем старик.

— Правда ли, что Синклер Фист мой сын? — гремел голос Стаффы кар Терма. Командующий нависал своей громадой над ошеломленным стариком. На лысине старика багровел след удара. Весь съежившийся, в белых, замызганных старой грязью одеждах, он еле трепыхался, когда железный кулак Стаффы сгреб его за рубашку. Пальцы Стаффы вцепились в грубую ткань, как когти хищника в добычу.

Магистр Браен побеждено сник.

— Да. Мы забрали его от Претора. «От Претора? Как? Это Стаффа заварил всю эту кашу? Он что, хотел этой шарадой что-то выиграть?» Мак, стоя рядом с Синклером, прошептал:

— Все они поганые сумасшедшие!

— А что с Крислой? — спросил Стаффа.

— Претор оставил ее у себя, — жалобно проныл Браен. В колеблющейся атмосфере сна Стаффа, казалось, раздувался, менялся, его очертания расплывались.

Сбегающий с его плеч угольно-черный плащ распростерся, как крылья мстителя над слабой добычей хищника. Старик сжался перед ним, как давным-давно высохшая ящерица. Голос Стаффы бил по этой съежившейся рептилии с непобедимой яростью:

— А Арта Фера? Она не Крисла?

— Нет! Она просто биоробот. Командующий. Биоробот, предоставленный Претором? — защищалась рептилия сухим шепотком.

— Чтобы убить меня! — Стаффа качнулся назад, темный хищник, потрясенный ядом, попавшим в старую рану. Вперед выступила Скайла Лайма, блистательная белая богиня, чьи голубые глаза сверкали, как драгоценные камни.

Она обратила свой горящий смертельным огнем взгляд на старика… в этой своей сияющей накаленности черты ее стали похожи на черты Анатолии.

Гигантская хищная птица, в которую превратился Стаффа, круто повернулась на своих черных лапах, широкие крылья распростерлись.

— Подожди, Браен. А что это Синклер заявил, будто видел на Риге своих родителей7 Огорчение, переполнявшее Синклера, стало концентрироваться в острую боль, а сердце забилось падающим ритмом. Каждый удар его разносил по телу горячее беспокойство.

— И Таня и Балинт, — Браен еще больше съежился, его чешуйчатая плоть стала как будто пыльной, плесневой, из-под нее выглянули когти. Прямо на глазах у Синклера тело старой ящерицы сморщилось, кожа стала пергаментной, как будто влага из него вытекала вместе со словами.