Осколок империи
Шрифт:
– Час другой точно... Не стреляйте!
– Печально все это. Я же давал шанс не лезть ен в свое дело. А твой сослуживец... Кстати, о службе. ты в гражданскую что делал?
– А, что?
– Повторить?
– Н-не надо, - открестился от вполне невинного моего предложения милиционер.
– Против беляков воевал, с Юденичем.
– Ай какая умница. И как, чем отличился, хорошо ли себя проявил против врагов советской власти?
Проверка на ум и сообразительность. Сейчас у него есть две возможности: говорить правду или врать. Только вот спасти его может не то или другое конкретно, а действительная по большому счету непричастность или же правдоподобная ложь. Тогда можно и оставить
– Хорошо проявил, очень хорошо, - как китайский болванчик закивал бывший красноармеец и нынешний милиционер.
– За беспощадность в врагам революции товарищ Лайманис, комроты, перед строем часами наградил, с дарственной надписью.
– Беспощадность... Это как?
– П-примером показал, что нельзя щадить не только самих беляков, но и тех, кто скрывает их раненых у себя в домах.
– Понятно. Революционная сознательность в действии.. И да... Горячий тебе привет от белой эмиграции...
'Наган' отплюнулся очередной пулей, на сей раз нацеленной в сердце. Наверно, мне просто захотелось сохранить выражение безмерного удивления на лице очередного подонка, пусть и мелкого масштаба в сравнении с теми же Руцисом или там Лабирским.
С помехой закончено, еще час минимум у меня есть. Уверен что есть, легавый не враг. Он тогда еще пожить хотел... Но и задерживаться мне тут смысла нет. Тем паче и осталось немного.
Возвращаюсь в комнату с еще живым чекистом и сова избавляю того от кляпа, заодно сообщая:
– Была милиция. Предложил уйти, а они не послушались. Вот и не стало милиции. Да ты и сам должен был слышать, стены тут звук неплохо пропускают.
– Слышал...
– Вот и прелестно. Теперь осталось последнее. Архив! Ты назовешь место его хранения сейчас. А взамен умрешь быстро и без мучений.
– Я уже...
– Ты уже все. Неужели думал, что я куплюсь на этот обман, блеф. Как его называют игроки в покер. Впрочем, я могу рассказать тебе альтернативу, которая реализуется, если я не получу архив. У тебя большая семья, Руцис. Что-то у тебя глазки заблестели нехорошо! Неужто вспомнил про метод взятия 'заложников', столь любимый вашей проклятой ЧК и вообще советской властью? Точно вспомнил, не отпирайся, - улыбнулся я чекисту, понимавшему, что я не сильно обременен правилами 'рыцарской войны' по отношению к ТАКИМ своим врагам, про мораль и прицнипы вообще не ведающим.
– Так я тебя обрадую, я с детьми не воюю в принципе, а с женщинами до тех пор, пока они сами не берут в руки оружие в прямом или переносном смысле. Ага, понял значит...
А чего ж Руцису не понять то! Его женушка была не абы кем, а тоже сотрудницей ВЧК, пусть и в далеком революционном прошлом. Да и во времена до семнадцатого года являлась активным членом партии большевиков, имела прямое отношение к помощи их 'боевкам'. Так что под понятие 'некомбанант' совершенно не подходила.
– Да ты не трясись так, чекист. Это - самый грубый метод, а мы, дети РОВС, люди утонченные. Знаем все ваши совдеповские реалии. Куда легче тебя вывести отсюда и вот он результат - убиты все участники встречи, кроме собственно ее организатора. А потом малую толику информации, о которой мог знать лишь ты - сбросить врагам нынешней верхушки. К примеру тому же Льву Давидовичу Троцкому и его зарубежным друзьям. Он этим воспользуется, в тайне сохранять не станет. И что тогда будет со всеми твоими родственничками, ближними и дальними? Я же легко уйду. Растворюсь. Свое дело я уже сделал, посеял панику. Узнал о предателях внутри РОВС. Ниточек достаточно, чтобы потянув за них, размотать весь клубок с ядовитыми змеями. Уяснил ситуацию? Ты проиграл, чекист, так попробуй хотя бы своих в дерьмо
Руцис понимал, что доводы безупречны. Он проиграл все, а я, воплощение его давних врагов, выиграл. И раскусить то, что я не часть силы, а всего лишь одиночка, он не мог, не было данных. Да и все указывало на тот ложный сценарий. Который я перед ним развертывал. Так что... подумав с минуту. Он принял единственное верное для себя решение. Знал всю беспощадность партии по отношению как к чужим, так и к своим, не оправдавшим надежд.
Архив, полный компромата. Спрятанный не у доверенно-перепроверенного человека, как можно было ожидать. Даже не замурованный в каком-нибудь труднодоступном для несведущего человека месте. Все было проще... и оригинальнее.
Прячь клад под фонарем, аки лист в лесу! Именно этим и руководствовался прожженный сотрудник ВКЧ-ОГПУ. Оказалось, документы хранились в тайнике в подвале одного небольшого домика. Не простого, конечно. В нем обитал один благообразный старичок, ранее бывший простым красноармейцем и обязанный жизнью лично Руцису. На войне бывает всякое, в том числе и такие вот случайности. Нет, Руцис вовсе не закрывал простого красноармейца от пули и не вытаскивал того из опасной заварушки. Просто, пользуясь своей чекистской властью, приказал отнестись к раненому со всем вниманием и выделить дефицитные лекарства. Без тех лекарств отправился бы Терентий Волков в мир иной. А вот с ними выжил, став, сам того не ведая, доверенным лицом видного чекиста.
После окончания гражданской жил тихо, скромно, незаметно. И его связь с Руцисом оставалась скрытой, не выпячиваемой. Появлялся чекист в районе Черемушек редко, кратко, тщательно скрывая истинные причины и точно место. Но саое главное - была предусмотрена ситуация, что сам он появиться не сможет. Тогда должен был прийти человек и, сказав пароль, получить от Волкова тот самый архив. Вернее допуск к нему.
Вот я и стану тем самым человеком. Пароль есть, адрес имеется. Что же до возможных, действительно возможных пакостей 'на месте', то с ними как-нибудь тоже разобраться реально. А с Руцисом пора, пожалуй, ПРОЩАТЬСЯ. Больше мне от него ничего не нужно. Ну, помимо необходимости включить его в 'скульптурную композицию' на страх прочим чекистам. Однако прежде, чем я успел взвести курок и одним выстрелом покончить с нашим затянувшимся знакомством, Руцис остановил меня словами:
– Подожди! Ответь приговоренному на пару его вопросов. Ведь я сдал тебе архив...
– Хорошо, - кивнул я, признавая правомерность этих слов.
– Спрашивай. Ответы мне не повредят.
– Зачем тебе все... это?
– Если под 'этим' подразумеваются кровавые элементы, то в конкретном случае всего лишь неприятная работа по запугиванию вас, чекистов. Хотя вы это заслужили всеми своими многочисленными преступлениями. Ну а случаи с Мелинсоном и Лабирским - это месть за погибшую во время вашего красного террора семью. Да воздастся каждому по делам его... Есть такая известная всем фраза. Вот я и воплотил ее для отдельно взятых личностей
– И чего вам, белякам недобитым, в своих европах не живется...
Крик души. Понимаю. Впрочем, сейчас скрывать действительно нечего.
– Угомонись, Руцис. Я родился, вырос и жил здесь, в России, ни на единый день не покидая ее пределов, - усмехнулся я.
– Да-да, всю вашу всесильную чека поставил раком одиночка, не имеющий ни связей, ни средств. Ничего, помимо ненависти к вашему уродливому строю, к вашей лживой системе, разрушившей изнутри великую империю и построившей на ее месте нечто монструозное для живущих внутри и внушающее омерзение при взгляде снаружи. Так что...