Осколок Венеры
Шрифт:
В горле Наде встал ком размером с Австралию. Отчего поплакаться совершенному незнакомцу было гораздо проще, чем лучшей подруге? Может быть, потому что, все эти истории вовьются в ковер их дружбы, и тенью будут преследовать Надежду – через жалостливые взгляды Татьяны, пока у одной из них не настанет болезнь Альцгеймера, и эти воспоминания не забудутся вовсе.
– Ясно, – изъявила подруга и задумчиво почесала затылок, – что делать будем?
– А что тут поделаешь? Так вот сложилось…
– Э-э-э, нет, дорогая, – Тарасова подняла указательный палец, чтобы отрезвить свою
Надежда оглянулась назад, проследив за затуманенным взором, и увидела фото в рамке, стоящее на тумбочке рядом с дверью на балкон. Сделанная еще до рождения Пети и Ани, фотография изображала смеющуюся Татьяну и улыбающуюся Надю. Сзади виднелся искрящийся белой пеной фонтан и несколько птичек, клевавших хлеб, кинутый для них прохожими.
Господи, как давно это было. День Победы, кажется. Начало двух тысячных. Когда вместо печали и сожаления, только вера и надежда на лучшее, самое лучшее в жизни: любовь и семью, довольство и благополучие.
Но разница была не только в этом. Татьяна, даже после двух декад, была вполне узнаваема. Ее фигурка так и осталась стройна как стебель бамбука, волосы сохраняли почти такой же темно-каштановый цвет, и Надежда не могла припомнить, видела ли она когда-нибудь свою подругу с отросшими, не дай бог, седыми корнями. Всегда с маникюром и аккуратным макияжем, который соответствующим образом менялся с возрастом, завуч Тарасова выглядела как первая леди: в приталенных платьях или юбках-карандашах, на каблуках, с уложенной прической и ненавязчивыми украшениями.
Хозяйка зажала в пальцах золотую «Н», и громко сглотнула. И вот она, Надежда Еремина, набравшая килограмм двадцать, если не двадцать пять за последние десять лет. Каблуки не надевала уже давно, и даже не знала, где в квартире хранились ее туфли. Стрижка из боба средней длины превратилась в обыкновенную косу, которую Надя плела сразу после сна. И красить волосы она даже не начинала, а зачем? Для кого скрывать появляющуюся седину: Костик знает, сколько ей – он, между прочим, старше ее на два года. Дорогие платья и шелковые блузки тоже были лишь тратой денег. У Ереминой имелось несколько вполне удобных спортивных костюмов и джинсов. А если выбираться на какие-то праздники, то из глубины шкафа можно было найти несколько чудесных белорусских трикотажных платья формы буквы А с цветочным мотивом, купленные Надей лет 6 назад, на десятый день рождения Пети.
Татьяна сделала глоток остывшего кофе. Скорее, чтобы чем-то себя занять, и перестать глазеть на старое фото.
Боже, она превратилась в старуху. Надя закрыла лицо руками и еле заметно помотала головой. Ей было всего чуть-чуть за сорок. Это ведь еще молодость, практически, поздняя, но все же. И посмотреть на звезд, ее однолеток. Они все такие красивые, как эта и мифическая Н. С., стройные, с подкачанными ягодицами, длинными блондинистыми локонами
– Надюша, – осторожно начала подруга, – ты знаешь, я тебя люблю. В любом виде. Ты мне как сестра родная… Но мужики, они ведь по-другому устроены.
Хозяйка закивала, не открывая лица.
– Им нужно, чтобы весь комплект. И тело, и душа, и блины печь, и за ребенком смотреть…
– Что же мне делать?
– Да как что? – изумилась подруга и вытащила телефон из сумочки, – подстричься немного, корни привести в порядок, седину спрятать…
Надя наконец-то отняла от лица руки и непонимающе уставилась на подругу.
– Мы не возраст скрываем, а его противные последствия, – объяснила Татьяна, – к косметологу своему тебя направлю, сделает тебе парочку пиллингов и чисточек, кожа будет как попка у младенца! Но самое главное, дорогая, надо схуднуть.
Нервно потирая свои пальцы, Надежда сдвинула брови и пронеслась по списку продуктов, к которым она испытывала большую приверженность. Что тут было думать: Еремина любила печь. Тортики, пироги и пирожки с луком и яйцом, блины и оладьи. Было удивительно, что, при наличии всех этих яств дома, Петя вырос мальчиком без лишнего веса.
– Танюш, я пыталась несколько раз, – стала оправдываться хозяйка, – помнишь, мы в семнадцатом году в бассейн выбрались? Я в купальник влезть не могла, так и сидела на огурцах и кефире всю неделю. Четыре кило ушло, пять вернулось!
– Диеты, это не то, – со знанием дела ответила подруга, – ты ведь знаешь Ольгу, географичку нашу? Она год назад ездила в такое место, где ее в порядок привели. Всего за два месяца. Мы ее не узнали со спины, думали новенькая, замещать кого-то пришла. Только вот не помню, как то место называлось, не то «Закуток», не то «Уголок»… Секунду, – Татьяна набрала короткое сообщение и отослала ее адресату.
– Дорого, поди, – с явным сомнением протянула Надежда, – Костик говорит, у него с инвестором совсем плохо. Лишний раз лучше не тратиться.
Татьяна положила смартфон на стол и посмотрела подруге прямо в заплаканные глаза:
– Надя, ты на себя в последние годы ни копейки не потратила, – ледяным тоном сказала Тарасова, – ни шмоток, ни поездок за рубеж, ни даже пресловутых сапожок на зиму. А Костик твой ненаглядный: новый компьютер, – Тарасова стала загибать пальцы, – новая машина, костюмы и рубашки в офис, последняя модель телефона и полеты на всякие там конференции. У вас на счету есть деньги от продажи дома и земли твоей матери. Лежат, пылятся без дела.
Хозяйка молча обдумала сказанное подругой. Каждое слово было правдой. Смартфон Татьяны высветил ответное сообщение.
– А, вот! «Островок»! Оля говорит, езжай, даже не раздумывай. Она на 18 кг похудела! За два с половиной месяца.
Надежда сложила губы трубочкой, а в голове у нее было совершенно пусто. Таня залпом допила свою вторую чашечку ароматного напитка.
– Надо, милая, надо. Если не сейчас, то когда?
Ракурс наведен. Обруч света поставлен так, чтобы всеми лучами бил со всех сторон, параллельно уничтожая тени, приходящих от других источников.