Осколок зари
Шрифт:
Копье выскользнуло из пальцев Рисн и со стуком упало на пол. Она могла поклясться, что чувствует, как ее окутывает жар этого солнца. Он не обжигал, хотя она знала, что солнце разорвали на части, как человека на каком-нибудь ужасном пыточном устройстве.
Она ощущала, как солнце что-то излучает. Покорность? Уверенность? Понимание?
«Вот истинное сокровище, – подумала она, хотя сама не понимала почему. – Эти слова, горящие на стене».
Кто это создал? Она никогда не видела такого великолепия и не могла оторвать глаз от осколков. Золотая фольга внутри.
«Тебя привел сюда один из Стражей древних грехов», – подумала она.
Разумеется. В этом есть смысл.
Погодите. Есть смысл?
«Да, – подумала она. – Есть. Их осталось очень мало. И Неспящие приняли их бремя на себя».
Ну конечно. Вся эта ерунда на поверхности острова? Отвлекающий маневр. Чтобы никто не искал это.
Рисн встряхнулась, оторвав взгляд от фрески. Такое ощущение, будто в ее голову вторглись чужие мысли. Что с ней творится? Почему она выронила копье? После всех усилий, которые она приложила, чтобы передвигаться самой, она просто опустила руки?
Рисн потянулась вниз, но до пола было далеко. Пришлось наклоняться, и она вдруг почувствовала давление в голове. Фреска. Зовет ее.
Рядом что-то бормотала под нос Струна. Рисн глянула на нее: рогоедка надела осколочные ботинки и теперь пыталась впихнуть сферы в нагрудник.
– Струна, думаю, тебе нужны неоправленные самосветы. Не заключенные в стекло.
– У меня их мало.
– Можем использовать эти. – Рисн показала на рубины под своей скамеечкой.
Струна медлила.
– Все в порядке. Если ты активируешь доспехи, то сможешь нас защитить.
Струна кивнула и подошла, чтобы помочь Рисн спуститься. Рисн расстроилась. Каждый раз, как удавалось глотнуть свободы, ее обязательно отнимали.
Струна посадила Рисн на холодные камни, вынула четыре рубина из оправ и вставила в поножи. Как только она их надела, те сразу сомкнулись, плотно охватив ноги.
Струна посмотрела на нагрудник:
– Надо еще.
Рисн кивнула на приоткрытую дверь.
– В той стороне виден свет, в большом тоннеле. Может, от самосветов?
Струна подбежала к двери и распахнула ее, высматривая далекий свет за огромными черепами.
– Там спрены.
Струна зашагала по коридору, стуча металлическими ботинками по полу. Нагрудник она потащила с собой, хотя выглядел он крайне тяжелым.
Рисн повернулась, стараясь не смотреть на стену, которая стала еще теплее. К сожалению, вскоре послышался плеск со стороны водоема. Враги нашли их.
«Страж древних грехов», – думала она. Что это значит? Почему эти слова все время крутятся у нее в голове?
Рисн ощущала, как фреска нависает над ней. Затмевает ее собой. Рисн медленно развернулась и подняла глаза на разбитое солнце.
«Прими».
«Познай».
«ИЗМЕНИСЬ».
Все замерло в ожидании. В ожидании...
– Да, – прошептала Рисн.
Нечто вломилось в ее сознание. Оно струилось из фрески
В следующее мгновение она оказалась на полу. Пытаясь отдышаться, она моргнула, затем ощупала глаза. Из уголков текут слезы, но кожа не опалена и Рисн не ослепла. Она посмотрела на фреску и не заметила никаких изменений. Разве что... от нее больше не исходит тепло. Просто фреска. Да, красивая, но больше не...
Что «больше не»? Что изменилось?
Сзади послышались клацанье и щелчки. Сотни лапок бежали по камню. Рисн извернулась и схватила копье, которым отталкивалась от пола, но она не воин.
А кто она? Бесполезная обуза?
«Нет, – подумала она, твердо решив никогда больше не тонуть в жалости к себе. – Я вовсе не бесполезная».
Пора доказать, что она заслуживает доверие Встима.
17
Лопен понесся прямо к гигантскому морскому чудовищу. Оно слегка напоминало личинку с кошмарным клювом во всю морду. Вдоль тела тянулись тщедушные лапы. Чудовище встало на дыбы почти вертикально и заостренными конечностями, словно копьями, пыталось пронзить моряков.
Уйо в буквальном смысле застрял у него во рту, заклинив жвала копьем, и висел на волоске от того, чтобы его раздавили всмятку. Поэтому Лопен взмыл вверх и выдернул Уйо за руку, а потом оттащил его подальше. Чудовище захлопнуло пасть за их спинами, с ужасным треском переломив копье.
Моряки затаились в черепах на пляже, используя останки большепанцирников как укрытие. С копьями в руках они съежились от страха перед чудовищем высотой с дом. Вокруг него роились стрелоголовые спрены удачи. Лопен остановился в полете, придерживая Уйо. Кузены переглянулись.
– Ты же никогда не устанешь пересказывать эту историю? – застонал Уйо.
– Ха! – воскликнул Лопен. – Тебя чуть не съели! Тебя чуть не проглотил гигантский монстр, и выглядит он как то, на что наступаешь в сезон червей!
– Давай сосредоточимся на полете.
– Эй, а вы слыхали, как я спас Уйо, когда его чуть не проглотили? О да. Его чуть не сожрало чудовище, и на вид оно пострашнее девиц, за которыми ухлестывает Уйо. А я влетел в рот чудовищу, чтобы спасти кузена. Снял с языка. И потом скромничал насчет своего геройского подвига.
– Последнее не говори, – посоветовал Уйо, – а то сразу поймут, что врешь. – Он вдохнул буресвет, позаимствовав его из сфер Лопена. – Смотри в оба. Некоторые здешние кремлецы высасывают буресвет.
– Такие, как у дамы-начальницы?
– Нет, меньше. – Уйо применил сплетение и повис в воздухе. – И другой разновидности. Я не особо рассмотрел, но, кажется, они маленьким роем летали вокруг.
Уйо устремился вниз и подобрал с земли новое копье. Лопен воздел свое и глянул на Руа. Тот изменил облик и изображал чудовище – рычал и кидался по сторонам. Чудовище повернулось к ним, его копье-конечность просвистела в воздухе, но Лопен успел увернуться.