Осколок
Шрифт:
И осталось поворота три.
Но...
«Но» иногда играет крайне неприятную роль в нашей жизни, но без «но» обычно, к сожалению, не бывает.
На крутом повороте что-то страшно затрещало под кузовом, потом раздался оглушительный удар, и машина почти полностью потеряла управление. Каким чудом Василию удалось избежать крушения, знает только шофёрский бог.
Если есть он, специальный, особый шофёрский бог.
Съехала машина с трассы в кювет и затряслась по кочкам среди мелкого кустарника.
– Здрасьте, приехали! Твою мать...
Онемевший от ужаса Жора, с трудом разжав окаменелые пальцы, вцепившиеся в сиденье и ручку дверцы, тяжело выдохнул несколько раз, ошалело посмотрел на Василия, трясущейся рукой достал папиросы и долго не мог чиркнуть спичкой - не попадал по коробку.
Минут несколько сидели в полном изумлении, наконец речь вернулась к Жоре, и он смог выговорить: «Васёк, это что было?»
– Кардан...
Помолчали ещё минутки три.
– Ты ж его менял.
– Менял, - согласился слабо Василий.
– Это называется «менял»?!
– вдруг взорвался Жора, - Ты, сволочь, нас чуть не угробил! Менял он! Я тебе щас поменяю... на тот свет поменяю...
Его вдруг начало бурно тошнить, и он выкатился из кабины.
Василий же, посоображав чуток, тоже вышел, достал сумку с инструментом и полез под днище, разбираться, что за поломка случилась.
Копаться долго не пришлось, с первого взгляда стало ему ясно, что в хлам рассыпался подшипник вновь поставленного карданного вала. Разорвало его на мелкие куски, и куски эти, как осколки снаряда, разлетелись в стороны, пробивая даже днище.
Тем не менее, покопавшись, Василий сделал заключение: починить на месте можно, подшипник у него как раз такой есть в запасе, только уйдёт на это дело часа, может быть, три… или четыре, если не больше.
Жора, посеревший и осунувшийся от перенесённого, сначала согласился, но вдруг упёрся так, что танком его не сдвинуть – нет! Деньги нужно кровь из носу доставить сегодня засветло.
– Ин-струк-ци-я!!! Ты понимаешь?! – орал Жора не столько на Василия, сколько на безвыходную ситуацию, – Мне что, под вышку идти из-за твоего кардана?! Подшипник у него, понимаешь, рассыпался!!!
Наоравшись вдоволь и сорвав почти глотку, успокоился немного и обречённо уселся на кочку. Вынул пачку папирос, убедился, что осталась почти треть, и, успокоившись окончательно, сначала возжёг спичку, от неё прикурил наполненную табачком бумажную трубочку, сладко затянулся дымом, и потом повёл такую речь, что, мол, против Василий или не против, но машину нужно бросить здесь, и деньги на себе тарабанить на Спорный.
Ну, на себе, так на себе: четыре мешка – груз не большой, так казалось вначале, допрём как-нибудь.
На том и порешили.
Василий
Портить имущество так, чтобы другому не досталось, а тебе была бы пара пустяков восстановить это добро – такое умение у Василия присутствовало не от рождения, а приобретено было с годами. Как говорил Великий наш поэт: «Опыт – сын ошибок трудных…»
Короче.
Попортив казённое имущество и прикрыв его слегка ветками стланика, водрузили наши «искатели приключений» четыре мешка зарплатных денег на закорки, да потащили всё это дело на себе в посёлок Спорный, до которого, по самым скромным оценкам, оставалось двенадцать километров.
По ровной дорожке это три часа пешего пути, как раз до сумерек успевалось.
По ровной, прошу заметить. Но тайга, это, извиняюсь, не тротуар и не бульвар для пеших променадов.
Не успели отойти и на полкилометра, как напоролись на медведицу с двумя медвежатами.
Кушали себе медведи малину, да шишки с кедрового стланика, как вдруг, из-под ветра, а потому необнаруженные загодя, явились двое человеков с поклажей.
Что тут поделаешь? Гнать надо!
И встала на дыбы большая медведица,
И встала на дыбы медведица малая,
И рыком своим прогнать хотели человеков.
И малый медведь встал на дыбы
И тоже человеков гнал.
И устрашились человеки
И бежали в смятении…
И один кричал другом:
«Жора, только не стреляй!»
– Не стреляй! Жора! Слышишь! Патроны береги! Они сытые, догонять не будут! Не стреляй!
В какую сторону бежали наши друзья от медведей, показал компас примерно минут через двадцать, когда кровавое дыхание потихоньку сменилось сначала тяжёлым, затем стало более-менее спокойным.
С компасом тут же стало понятно, что ещё километра три лишних придётся пёхать.
Ручьи, болотца, заросли кустарника, обрывы, мошкара и медведи – это меньшее из зол, которых приходилось опасаться в тайге. Самое главное зло в тайге – человек. А человек, бежавший из лагеря – это страшное зло. Такой беглец, я говорю прежде всего об уголовниках, угроза настоящая и нешуточная. Убьёт запросто, не разбираясь, просто потому, что ты оказался у него в поле зрения.
А если у тебя за плечами два мешка денег? Что он сделает с превеликой радостью?