Осквернитель
Шрифт:
– Надеюсь, первая? – уточнил он.
– И последняя, – подтвердил я. – Перстень принесли?
– Разумеется. – Болезный господин передвинул через стол холщовый сверток и предупредил: – Вы должны быть во дворце ровно в полночь, не позже.
– Не вопрос, но не пора ли ввести меня в курс дела? Озвучьте уже, кого придется убрать.
Вербовщик досадливо поджал губы, бездумно погладил свисавший с шеи бархатный мешочек и покачал головой:
– Никого убирать не придется. – Он раздраженно поморщился и заявил: – Более того, очень вас прошу обойтись
– Постараюсь, – пообещал я, но спокойней от выставленного условия нисколько не стало, скорее наоборот. И даже тяжесть вернувшегося на палец перстня официала ордена Изгоняющих не сумела развеять накатившее вдруг беспокойство.
Я стянул кольцо, убрал его в карман и выжидающе уставился на собеседника, ожидая продолжения.
Что происходит?! Что такое происходит, если кому-то понадобились мои услуги не в качестве убийцы?!
Вербовщик продолжал молчать, пришлось спросить напрямую:
– Что вы от меня хотите?
– Один беспутный человек должен покаяться, – вздохнул болезный господин и разжал стиснувшую бархатный мешочек ладонь, – но покаяться не готов. Надобно его к этому нелегкому решению подтолкнуть.
– Каким образом?
– Нечистый в душе не оставит ему никакого иного выбора.
Я просто опешил.
– Вы предлагаете поделиться с ним одним из моих бесов?! – сдавленно прошептал я, немного придя в себя.
– Это ведь возможно? – уточнил вербовщик, явно зная ответ наперед.
– Как недавно сказал один мой ныне уже покойный знакомый, в этом мире нет ничего невозможного.
– Так да или нет?
Да или нет?! Разве можно ставить вопрос ребром?
Вчера – да, сегодня – нет. Как-то так.
Вчера я располагал дюжиной нечистых, а сегодня моя душа чиста и пуста, в ней больше нет ни единого беса, да и скверны за сегодняшний день успело накопиться не так уж и много.
Но собеседнику об этом говорить не стал.
Подобное известие его, несомненно, опечалит, а это, в свою очередь, существенно осложнит мне жизнь. Возможно, даже прервет ее прямо здесь и сейчас.
Поэтому я лишь озадаченно потер нестерпимо нывший затылок и, желая уйти от однозначных формулировок, произнес:
– Мне приходилось делать нечто подобное, но с обычными людьми – никогда.
Болезный господин остро глянул в ответ и спросил:
– Это станет проблемой?
– Станет, если придется иметь дело с праведником.
– Тогда нет причин для беспокойства, – тихонько рассмеялся вербовщик и передвинул сложенный вчетверо листок. – Это инструкция.
– Погодите! – Я прихлопнул бумагу ладонью к столу и спросил: – Вы хоть понимаете, какую непростую задачу ставите? Мне придется провозиться несколько часов, а предварительно как-то вашего грешника обездвижить!
– Время у вас до утра, – пожал плечами болезный господин и загадочно улыбнулся: – А что касается обездвиживания, жертва прекрасно справится с этим сама.
– Выпивка? – догадался я.
– И опиум.
– Что ж, это упрощает дело.
– Но возможно, он будет не один.
– Охрана?
– Женщина.
Поскольку
– Справлюсь.
– Нисколько в этом не сомневаюсь, но прошу обойтись без ненужных убийств, – уже без тени веселья произнес вербовщик и указал на лежавший передо мной листок: – А теперь, будьте так добры, ознакомьтесь с инструкцией.
Я развернул бумагу и недоуменно уставился на план какого-то здания, сплошь испещренный странными значками, цветными линиями и крестиками.
– И как это понимать?
– Зеленая линия – это ваш путь, – пояснил болезный господин. – Красные – маршруты патрулирования, крестики – стационарные посты. Цифры обозначают лестницы и нужные этажи; цифры в квадратах – двери и окна. Нужный вам дом расположен напротив канцелярии тюремного департамента. Знаете, где это?
– Знаю, – подтвердил я, понемногу разбираясь в рисунке. – Захожу со двора, поднимаюсь на второй этаж, иду до упора по коридору, поворачиваю и поднимаюсь на третий. Там через зал, два поворота, спуститься на первый этаж, разминуться с охранниками, и снова подъем. Четвертая дверь – это черный ход.
Вербовщик на миг задумался, припоминая собственные инструкции, потом кивнул:
– Так и есть. Главное, ничего не перепутайте. – И он выложил на стол набор отмычек. – Номера соответствуют номерам дверей.
Я спрятал ключи и предупредил:
– С ходу все не запомню, возможно, придется свериться на месте.
– Оставляйте, – легкомысленно разрешил болезный господин.
– А имя жертвы?
– Оно вам не понадобится.
– В самом деле?
– В комнате будут мужчина и женщина. Ваша цель – мужчина. Имена ни к чему; для вашего же спокойствия лучше обойтись без них.
– Меньше знаешь, крепче спишь, – кивнул я и напомнил: – Что с помилованием?
– За помилованием возвращайтесь, как сделаете работу. Заодно и браслет снимем. – Тут вербовщик цепко глянул на мое замотанное тряпкой запястье и спросил: – Что у вас с рукой?
– Одежка не по размеру, – спокойно пояснил я, – вот и пришлось замотать, чтобы лишнего внимание не привлекать. – И усмехнулся: – И даже не спрашивайте, почему так вырядился. Поверьте, вам не хочется этого знать.
Болезный господин с расспросами приставать не стал, вместо этого он достал карманные часы, откинул крышку и заявил:
– Пора выходить.
Я передвинул на его сторону нетронутую кружку пива, сам в пару глотков допил вино и вытащил из-под лавки саквояж.
– Надеюсь, ваш друг из Охранки проведет вас во дворец? – спросил вдруг вербовщик.
– За ним должок, – пожал я плечами и отправился на выход.
Уже на узенькой лесенке столкнулся с каким-то пьянчужкой, раздраженно двинул его плечом, и он кубарем скатился вниз. Послышался грохот и звон посуды, едва не сбитый с ног болезный господин брезгливо отпихнул от себя выпивоху, и дюжие парни немедленно взяли того в оборот.