Осьминог
Шрифт:
– Она японка? – Перебила Изуми.
Александр чуть не рассмеялся: так забавно выглядела эта немолодая уже, измученная жизнью домохозяйка, в одно мгновение превратившаяся в сгорающую от любопытства девочку. Впрочем, несмотря ни на что, Изуми все еще была по-женски привлекательна, и даже странно было, что после смерти мужа у нее не появилось мужчины.
– Да, японка. Учится в Токио в университете Васэда.
– В университете Васэда! Ну ничего себе! – Воскликнула Изуми. – Так вы уже и познакомились! Господи, да что же такая умница, да еще из богатой семьи [50] , делает в нашем захолустье?
50
В японских университетах практически отсутствует бюджетное обучение, и в зависимости от престижности вуза и факультета стоимость обучения разнится. В университете Васэда стоимость первого года обучения (которая ввиду различных взносов на оформление документов всегда немного выше, чем стоимость последующих) составляет от 1 200 000 до 1 700 000 иен
– Она…
– Если вам понадобится пригласить ее в дом, не стесняйтесь, можете встретить ее в гостиной или в комнате, выходящей окнами в сад! – Выпалила хозяйка, тут же смутилась и добавила: – Вы не подумайте ничего дурного, да ведь это нормально, когда молодые люди приглашают друг друга в гости, в этом нет ничего зазорного – вон, у соседа дочка, Михо-тян, бегает к своему приятелю чуть не каждый вечер, и разве кто скажет про нее дурное слово? И я не стану ее осуждать, хорошая девочка, не красавица, зато трудяга и бережливая. Помню, совсем была еще ребенок, в младшей школе училась, а скопила карманных денег и купила матери пачку стирального порошка, упаковку риса и ситими [51] . Тогда про нее сразу сказали, что из нее вырастет хорошая жена и хозяйка. Это в нашей молодости нас держали в строгости, а скажите, к чему все это, если человек от этой строгости бывает только несчастлив? Так что пусть ваша подруга приходит, я к ее приходу и дом приберу, и угощение сделаю, и цветы у входа поставлю – какие у нее любимые?
51
, буквально «семь вкусов» – популярная приправа для приготовления разнообразных блюд, состоит из нескольких видов перца, перетертых семян кунжута и конопли, водорослей, имбиря и жареной апельсиновой цедры.
– Да откуда же мне знать, – промямлил Александр.
– Вот тебе на! – Всплеснула руками Изуми. – Познакомились с девушкой и даже не знаете, какие у нее любимые цветы! А впрочем, сейчас хризантемы вовсю цветут, мне-то они, честно сказать, не очень нравятся, уж больно осенние, куда как лучше, когда цветет цуцудзи [52] или сибадзакура [53] – как представишь, так сразу и повеет весенним теплом, а эти – пышные, да ведь распускаются перед самыми холодами…
52
или – рододендрон, или азалия (Rhododendron sect. Azaleastrum).
53
или – флокс шиловидный, Phlox subulata (несмотря на свое японское название, к сакуре это рано цветущее растение отношения не имеет).
– Послушайте, Мацуи-сан, – Александр попытался вклиниться в поток хозяйкиных рассуждений, – да ведь мы толком с ней и не знакомы. И потом, я живу в другой стране.
– Что? – Изуми удивленно похлопала глазами. – И что с того? Разве расстояние – помеха настоящему чувству?
– Она…
– Ну, какая она из себя? Красивая?
– Красивая, – нехотя признался Александр.
– Образованная и к тому же красавица, что же вам еще нужно от девушки?
– Она… – Александр хотел сказать, что у Томоко есть друг и, очевидно, их отношения довольно серьезны, но вместо этого сказал: – Она показалась мне очень печальной.
– Печальной, вот как. – Изуми вздохнула. – Вот уж что неизменно в этом мире, так это сезон тайфунов и женская печаль.
Александр помолчал, ожидая, что она еще скажет, но Изуми добавила себе еще сакэ и о чем-то задумалась – может быть, о своей судьбе, обошедшейся с нею так немилосердно, отняв единственного близкого человека и не оставив в утешение детей, может быть, о судьбе всех женщин, поступающей с ними несправедливо вне зависимости от их возраста, внешности и образования: как бы ни изменялся мир, в нем всегда будет идти дождь и будут литься женские слезы. За окном взвыл ночной ветер и заметались тени ветвей росшего на улице персика. Александр посмотрел на притихшую Изуми: каким, интересно, был ее муж? Люди из провинции обычно более рассудительны и практичны, чем жители больших городов, и по манере клиента можно быстро догадаться, что вырос он не в мегаполисе, даже если и переехал давно, и ни одежда, ни речь его выдать не могут. И в то же время человек из провинции должен, пожалуй, больше внимания уделять приметам – так что же заставило опытного рыбака выйти в море в такую погоду?
– Я вас, наверное, расстроила, – извиняющимся тоном тихо проговорила хозяйка. – Такому симпатичному молодому человеку, как вы, должно быть скучно слушать болтовню старой одинокой женщины. Вы уж меня простите, пожалуйста.
– Да что вы, Мацуи-сан…
Александр протянул руку и успокаивающе погладил Изуми по плечу. Она всхлипнула и накрыла его ладонь своей. Рука у Изуми была теплой и мягкой – так сразу и не скажешь, что эта женщина всю свою жизнь занималась домашним хозяйством.
– Вы меня, наверное, дурой считаете. – Изуми убрала руку, отстранилась и прикрыла ладонями лицо. – Глупая старая дура. Как стыдно.
– Ну что вы… – Александр привстал со своего места и осторожно обнял ее. Вместо того чтобы отстраниться, она прижалась к нему, не убирая ладоней от лица. – Не нужно так говорить, Мацуи-сан.
Он обнял ее покрепче. От начинавших седеть, но еще густых и блестящих волос хозяйки пахло дешевым шампунем.
Утром
54
или – свернутый в рулетик японский омлет, обычно сладкий или пряный на вкус.
– Мацуи-сан, да что в этом такого… в конце концов, вы же свободная женщина!
Изуми вздрогнула и уронила на пол керамическую чашу-тяван [55] с изображением волн, которую держала в руках. Чаша разлетелась вдребезги.
– А-а, да как же так… – Она прикрыла рот ладонью.
– Не огорчайтесь, у нас в России говорят, это к счастью.
– К счастью, скажете тоже… – Хозяйка опустилась на колени и принялась собирать осколки.
– Мацуи-сан…
– Что бы сказал мой Рику [56] , если бы узнал, что его Изуми так обошлась с его памятью. – Крупные осколки она уже собрала, но продолжала стоять на коленях и выискивать по полу мелочь, которую легко можно было смести шваброй. – Что бы он сказал… какой позор…
55
– чайная чашка в форме пиалы. Существует японская поговорка (ковасита тяван о цуйдэ миру), означающая буквально «пытаться склеить разбитый тяван/разбитую чашку», то есть «горевать о непоправимом».
56
, состоит из иероглифов «прохлада/свежий ветер» и «девять», в данном случае не несущего смысловой нагрузки и служащего фонетиком «ку».
– Вы говорите так, будто совершили преступление, Мацуи-сан. Вы ведь всего лишь уронили старый тяван.
Она покачала головой:
– Этот тяван Рику подарил мне сразу после нашей свадьбы, Арэкусандору-сан. Мы ездили в свадебное путешествие в Киото, там в квартале Гион много лавочек, в которых продается местная керамика. Вообще-то Гион – это квартал гейш, там и сейчас можно встретить молоденьких майко [57] в ярких кимоно и с красивыми прическами. Такие они хорошенькие, Арэкусандору-сан, как только что распустившиеся цветы в погожий весенний денек… но мой Рику совсем не обращал на них внимания, смотрел только на меня, обыкновенную женщину, я и тогда ведь была самой обыкновенной, да и одевалась скромно – в ученицы гейши меня бы точно не взяли. – Она грустно улыбнулась. – В одной из лавочек возле храма Киёмидзу-дэра [58] Рику выбрал для меня подарок – тяван с нарисованными волнами. Помню, он сказал тогда: мы ведь живем на острове, моя Изуми, так что, куда ни пойди, всюду у нас берег моря, пусть и дома у нас тоже будет морское побережье, нужно быть благодарными судьбе за все, чем она нас одаривает. Я к этому тявану подобрала тарелочку для вагаси [59] и подставку для венчика, которым взбивают маття. Тарелочка давно раскололась, еще Рику был жив, подставка куда-то затерялась, а теперь вот и тяван…
57
– буквально «танцующее дитя», название учениц гейш, изначально принятое в Киото и Осаке, но употребляемое по всей Японии.
58
– буддийский храмовый комплекс в районе Хигасияма города Киото, одна из основных его достопримечательностей. Полное название – Отовасан Киёмидзу-дэра .
59
– традиционные японские сласти.
– А, соо нан дэс ка [60] … но, может быть…
– Как же так… как же так получилось…
– Послушайте, Мацуи-сан…
– Арэкусандору-сан, разве вы не понимаете. – Изуми, похоже, снова собиралась заплакать. – Это ведь мой Рику на том свете на меня рассердился за то, что я предала его, вот подаренный им тяван и выскользнул у меня из рук.
– Может быть, его еще можно склеить? Я бы мог попробовать, Мацуи-сан… хотите?
Она покачала головой, стоя на коленях и прижимая к груди пригоршни осколков, так что Александр испугался, что она может поранить себе ладони, и тихо ответила:
60
…… – Вот как…/Вот оно как… (может иметь как утвердительную, так и вопросительную интонационную окраску).