Основная операция
Шрифт:
— Будь на телефоне, тебе позвонят об условиях, — вытолкнул Битый Нос вязкие слова — пятую часть от того, что должен был сказать. Но все остальное в сложившейся ситуации прозвучало бы просто глупо.
— Я раньше позвоню, — с нескрываемой угрозой сказал генерал. — Может быть, сразу в дверь. Нашли, козоебы, с кем связываться!
Битый Нос положил трубку, просеменил по льду двадцать метров до ждущей за углом машины и тяжело ввалился в салон.
— Вперед, быстро! — ноги были ватными, пальцы рук заметно дрожали.
— Куда «вперед»? — спросил сидящий за рулем Али Шерипов. — Домой? Или к Магомету?
— Скорей
Али впервые видел Татаева в столь взвинченном состоянии. Он резко рванул автомобиль с места.
— Что случилось?
— Этот дьявол все знает! Домой мне теперь нельзя… И к Магомету тоже… Давай к Галке.
Шерипов поцокал языком, что у горских народов означает выражение удивления и озабоченности.
— Как он мог узнать? Кто сказал? Да и как успели? Ее только полчаса как взяли!
Битый Нос выругался.
— Он как будто мысли читает. И меня назвал, и Магомета, и ребят… Всех обещал на кол посадить… А ведь уже сажал! На нем Седой и Клык обломались, он всю Юго-Западную группировку расшлепал! И зачем мы ввязались…
Арсен нервно обернулся, будто ожидая увидеть настигающего их Верлинова.
Однако генерал ни за кем не гнался. Он сидел в своем кабинете и, незаметно просунув руку под пиджак, массировал область сердца. Ледяной шип впивался все глубже, но он никогда не показывал посторонним свои слабости.
— Приступайте к работе, — кивнул он Лыськову и перевел взгляд на секретаря. — Проводите товарища в аналитический отдел и создайте все условия. Межуева — ко мне.
Только когда пенсионер и капитан вышли, он приоткрыл ящик стола и достал узенькую трубочку нитроглицерина. Едкая таблетка мгновенно растворилась в пересохшем рту, а еще через минуту ледяной шип растаял. Генерал повернулся к работающему в режиме ожидания компьютеру. Из глубины темного экрана летели, увеличиваясь, десятки, а может и сотни, звезд. Уставая, Верлинов любил смотреть на «звездное небо», представляя себя капитаном огромного сверхсветового планетолета, глотающего миллиарды километров пространства. Тогда обычные земные дела и заботы уменьшались в размерах, отходили на второй план и он несколько расслаблялся. Но сейчас у него не было времени на психотерапию.
Введя пароль, он вызвал файл «Организованные преступные группировки», отыскал подраздел «ОПТ национальной направленности», а в нем «Чеченская группировка». На голубом экране замелькали имена, фразы, цифры. Общая численность, контролируемые территории и отрасли, руководители: установочные данные, прозвища, адреса, телефоны… Прямо с экрана набрал нужный номер.
Абонент взял трубку после четвертого гудка.
— Здравствуй, Магомет, — спокойно произнес генерал, как будто каждый день разговаривал с руководителем одной из криминальных общин столицы.
— Кто это?!
Личный прямой телефон Магомета Тепкоева был засекречен не меньше, чем телефон самого Верлинова, а может, еще и больше. Поэтому неожиданный звонок незнакомца встревожил Горца.
— Не узнаешь? — обиделся генерал. — Это я, Верлинов Валерий Антонович.
Тепкоев ошарашенно замолчал, точно так же, как Битый Нос несколько минут назад. Но у него характер был покруче, чем у Арсена, потому он быстро взял себя в руки.
— Я вас
Горец говорил напряженно и сам это чувствовал. Только что он вернулся с беседы в ФСБ, куда приглашался в связи с ядерным ультиматумом, произнесенным от имени чеченского народа. Против ожидания, принял его не Степашкин или кто-нибудь из заместителей, а рядовой опер из антитеррористического управления. Вопросы были стандартными, и ответил он стандартно: террорист Бузуртанов действует без чьих-либо полномочий, сам по себе, и не имеет никакой связи с чеченской общиной и лично с ним — Магометом Тепкоевым. Другого ответа опер не ожидал, он выполнял необходимую формальность и, заполнив бланк объяснения, подписал Горцу пропуск.
Тепкоева насторожили две вещи. Во-первых, низкий уровень приема. Это могло свидетельствовать о том, что его не считают хозяином положения, либо о том, Что власти не собираются вести переговоры всерьез. Во-вторых, выступление Бузуртанова не прошло в эфир и ультиматум не получил всенародной огласки, что сводило его политический резонанс к нулю. Если, разумеется, он не будет исполнен. Похоже, они собираются втихую прихлопнуть Ильяса и разделаться с руководителями общины. Звонок Верлинова, репутация которого была известна достаточно хорошо, подтверждал эту версию и показывал, кто явится исполнителем репрессивной части. Похоже, они поторопились с похищением. Вопросы следует решать по порядку, не нагромождая один на другой…
— Как же не знаешь, дорогой? — обиделся Верлинов еще больше. — Мы с тобой теперь связаны узами древнего обычая. Я сказал кое-что твоему подручному. А тебе позвонил просто так. Про здоровье спросить. Пока все нормально?
— Почему пока? — машинально переспросил Горец, но в голосе не прозвучало необходимой твердости.
— У тебя есть час. Ты понял? — телефонная трубка в руке Тепкоева дрожала от проходящей сквозь нее ненависти и откровенной угрозы. — Час. Потом ты проклянешь себя, папу, маму и дядю Ису.
Последнее имя Верлинов тоже считал с экрана компьютера из раздела «родственные и другие связи».
«При чем здесь дядя Иса? — вздрогнул Горец. — Откуда он знает? И почему сказал про него сейчас?»
Из трубки доносились короткие гудки. Он осторожно, как взведенную бомбу, положил ее на аппарат, и тут же раздался звонок. Горец вновь сорвал трубку.
— При чем здесь дядя Иса?! — рявкнул он в микрофон.
— Это я, Магомет, — возбужденно отозвался Битый Нос. — Дело плохо. Он все знает. Он сам сказал про похищение, назвал меня, тебя и трех ребят. Пригрозил всех посадить на кол. И посадит! Он дьявол! Надо отпустить его бабу!
— И завтра с нами не будет считаться никто в Москве! Что ты распустил сопли? Или нас первый раз пугают?
— Но он не пойдет на наши условия! Мы зря ее украли!
— Не пойдет — тем хуже для него. Что обещали, то и сделаем. А потом будем разбираться!
Твердость главаря несколько успокоила Татаева. Но сам Горец вовсе не чувствовал себя так уверенно, как пытался показать. Он понял, что столкнулся с человеком, готовым применять те же методы, которые применяет он сам. Как он там сказал про древний обычай? Намекнул, что связан с ним узами мести! А кто берет кровь за кровь, тот непобедим!