Основная операция
Шрифт:
В наушнике майора послышался шип Белобородько — условный сигнал полной тишины, тошнотворно пахнущая оружием жесткая ладонь зажала безвольно расквашенные губы Паганеля.
Через несколько минут наушник ожил опять. Васильев выслушал сообщение.
— Что там носят твои друзья? И зачем им кабель на поверхность? — жестко спросил он.
— Почему друзья? Они захватили меня насильно…
— Прямо выкрали из дома? Или ты сам отправился немного помочь им? Ты вообще-то знаешь, что они хотят взорвать к чертовой матери Москву? Ладно, заткнись! Тебя скоро хватятся?
— Наверное, уже хватились… Надо скорей уходить!
— А
— Я не хотел… Меня заставили… Выведите меня на поверхность!
В кромешной тьме Васильев не видел его лица, но и так было ясно: ничего не выйдет. Рассчитывать на этого человека нельзя. Но и обойтись без него невозможно. Только он способен подойти к пульту. У майора мысль работала предельно просто и конкретно. Задача: обезвредить ядерных террористов. Важность задачи допускала применение любых способов решения. Плевать на конструкторские способности этого слизняка, на его силы и возможности, жизнь и судьбу — его надо включить в задачу и использовать с максимальной отдачей. Лучше всего в сложившейся ситуации, не глядя на гениальность вонючих мозгов, сделать из него «отмычку». Но нет спецснаряжения. Жаль.
— Нервы у тебя, браток, ни к черту, — участливо произнес майор, и Бобренкову показалось, что собеседника подменили. — Да и я тоже разволновался, извини… Но дело-то не шуточное! На, глотни для спокойствия…
Перед спуском каждый боец получает так называемый расходуемый запас — двести пятьдесят граммов водки или разбавленного спирта. В критической ситуации он должен послужить для обеззараживания раны, детоксикации отравленного организма, противошокового или антипростудного средства. Слово «расходуемый» означает, что запас не приходуется по возвращении. Случаи укусов крысами, неожиданных ранений, провалов в ледяную воду или отравлений окисью углерода за всю историю Службы исчисляются единицами, но факты добровольной сдачи расходуемого запаса еще более редки: их не зафиксировано ни одного. Не потому, что сотрудники растаскивают дармовую выпивку по домам: для праздничных столов она не годится — выданное «на риск» приносит несчастье. Поэтому группа по возвращении немедленно уничтожает универсальный напиток многократно апробированным, а потому самым надежным способом. Но сейчас майор жертвовал и самым святым.
Васильев нащупал вялую руку, вложил плоскую фляжку в горячие пальцы. На этот раз они сомкнулись. Послышалось бульканье и звуки глотков. Процесс шел без задержки, что выдавало изрядную тренированность Паганеля.
— Уйти мы не можем, такой приказ: спасать Москву любой ценой, — проникновенно продолжал майор. — Нас отсюда просто не выпустят. Поэтому надо сделать дело.
Бульканье и глотки продолжались.
— Ты не очень и виноват, тебя впутали в эту историю. А теперь полностью искупишь вину, еще и орден получишь!
Паганель выдохнул, восстанавливая дыхание. Васильева обдало перегаром.
«Как бы там не унюхали, — мелькнула разумная, но запоздавшая мысль. — Был трезвый, стал пьяный. Где поили?»
— Точно, меня впутали! — громко сказал Бобренков, и голос его был тверд. — Но я искуплю!
Майор вновь протянул «ПСС», и теперь горячие пальцы сомкнулись на рукоятке, как на
— Сунь в правый карман и держи на нем руку, но не привлекая внимания. Выжди, когда останетесь вдвоем, и бей в спину или затылок…
— Почему в спину?
— Так лучше, глаза не видишь… Два раза дай для верности. И сразу — пульт! Сколько тебе надо, чтобы его перенастроить?
— Минуты две. Может, три. Не больше. Если мешать не будут… — по голосу Васильев понял, что инженера «взяло».
— Начнут мешать — бей в пульт. Заряд ведь не взорвется?
— Не должен… Там не просто импульс — шифросигнал…
— И отлично! Ничего не бойся. Только не забудь предохранитель снять… А эту кнопку засунь куда-нибудь под пиджак, вот так… Это радиомикрофон. Мы будем все слышать…
— Я их всех, гадов, перебью! Издевались, оскорбляли… Ждите моего знака. И сразу — вперед!
Паганель вошел в роль суперагента и не подозревал, что у него практически нет возможности выжить. Но обезвредить пульт он мог. А больше от него ничего и не требовалось.
— Да, если спросят — где пил, скажи: «С ребятами».
Васильев напоследок хлопнул очкарика по плечу и, выпустив в туннель, смотрел вслед. В призрачном зеленом мире, чуть покачиваясь, двигалась по пути в один конец призрачная нескладная фигура. Камикадзе, стартовавший в последний полет. Но майор не испытывал угрызений совести: и у него с группой имелось не очень много шансов уцелеть.
— Раз — предохранитель, два — курок! — бормотал наушник. Васильев подумал, что, отдав свой радиомикрофон, он для товарищей стал немым. Это могло вызвать серьезные осложнения, но сейчас заботило совсем другое.
Паганель шагал дерганно, словно кукла. Им руоводила не собственная воля, а гипнотизирующее обаяние личности майора Васильева и умело использованный тем алкоголь. «Робот для разминирования», — подумал Васильев. Но аналогия, к сожалению, была чисто внешней. Если бы за зеленой фигуркой тянулся провод управления — тогда бы продолжал действовать оператор и шансы на успех резко возросли бы. У всех. Но чудес не бывает. Майор сделал что мог и даже больше. Теперь все зависело от никчемного слизняка, пытающегося сыграть серьезную мужскую роль.
Обратный путь показался Бобренкову долгим. Доза спиртного сделала свое дело: он чувствовал, что сумеет застрелить этого наглого кавказца, всячески унижавшего его достоинство и даже сравнившего с проститутками. Вспомнился какой-то старый фильм: отважный партизан в землянке среди переодетых предателей, миг — и перевернут ногой стол, выхвачен из галифе наган — бац, бац, бац! И герой обыскивает трупы в поисках важных документов. И он вполне может так поступить! Он не станет стрелять в спину, наоборот… «Повернись лицом к смерти, гад!» — всплыла в сознании хрестоматийная фраза.
На сером бетоне под ногами Паганель заметил несколько проводов. Раньше их здесь не было. У «штабной» палатки царило оживление, но оно оказалось не связанным с его отсутствием. Несколько фонарей осветили подошедшего и равнодушно погасли.
— Вот пусть ученый послушает, — глумливо прогнусавил кто-то.
— Ильяс сейчас на всю Москву говорит, — гордо пояснил Алик. — На всю Россию! Во всем мире услышат. Ребята телевизор принесли, посмотрим, что про нас покажут…
— Ты что, ишак, помогать не захотел? — грубо спросил простуженный голос и невидимая рука толкнула Паганеля в грудь.