Основные произведения иностранной художественной литературы. Азия. Африка
Шрифт:
Поэтика сборника, как обычно у аль-Маарри, изощренная и утонченная.
Стихотворения, собранные в этом диване, — поэтическое выражение философских, религиозных и общественно-политических исканий великого арабского мыслителя. В философских взглядах аль-Маарри чувствуется влияние древнегреческой философии, рационализма мутазилитов, а также скептицизма и пессимизма его арабских предшественников, поэтов Абу-ль-Атахии и аль-Мута-набби.
Лирика аль-Маарри проникнута ощущением бессмысленности жизни. Человек бессилен противостоять злу и несправедливости, присущим бытию, бессилен постигнуть его тайны. Бог в понимании аль-Маарри — некий высший принцип всего сущего. Во многих стихотворениях поэта понятие Бога как бы сливается с понятием природы. К религиозным представлениям ислама и других религий поэт неизменно относится скептически. И ханжество мусульманских ортодоксов, и нетерпимость сектантов равно вызывают презрение поэта,
Из сборника «Лузумийят» / Пер. с араб. В.Демидчика // Восточный альманах. — М., 1962.— Выл. 5. — С. 327–332.
[Стихи] / Пер. И. Ю. Крачковского; Публ. и предисл. В. А. Крачковской // Сов. востоковедение. — 1957,- № 6,- С. 111–113.
[Стихи] / Пер. с араб. А. Е. Крымского // Крымский А. Е. Арабская поэзия в очерках и образцах. — М., 1906. — С. 93–99.
[Стихи] / Пер. А. Тарковского // Арабская поэзия средних веков. — М., 1975.— С. 444–508. [Стихи] / Пер. А. Тарковского // Из классической арабской поэзии. — М., 1983.— С.218–237.
Крачковский И. Ю. Ал-Муганабби и Абу-л-Ала // Крачковский И. Ю. Избр. соч. — М.; Л., 1956. — Т. 2.— С. 63–115.
Крачковский И. Ю. К вопросу о возникновении и композиции «Рисалат ап-гуфран» Абу-л-Ала // Там же, — С. 297–308.
Шидфар Б. Я. Абу-ль-Аля аль-Маарри. — М.: Наука, 1985.— 212 с.
Широян С. Г. Великий арабский поэт и мыслитель Абу-ль-Аля аль-Маарри. — М.: Знание, 1957. — 32 с. Hammer-Purgstall J. Ebu-Ola el-Maarri // Hammer-Purgstall J. Literaturgeschichte der Araber. — Wien, 1855,- Bd. 6,- S. 900–973.
Kremer A. Philosophische Gedichte des Abu L-Ala Maarry // Zeitschrift der Deutschen Morgenlandischen Gesellschaft.
– 1876,- Bd. 30,- S. 40–52; 1877,- Bd. 31,- S. 471–483; 1884,- Bd. 38,- S. 499–529.
Nicholson R. A. «The Risalatu’l-Ghufran» by Abu ’1-Ala al-Ma’arri // Journal of the Royal Asiatic Society — 1900,- P. 637–720; 1902,- P. 75–101, 337–362, 813–847.
ИБН XA3M (994-1063/1064)
Писатель и ученый, жил в последние годы существования Кордовского халифата. В молодости был видным государственным деятелем при омейядских халифах, а после падения династии отдалился от политики, уехал в маленький городок на берегу Средиземного моря Альмерию, где провел остаток жизни в занятиях наукой и литературной деятельностью. С творчества Ибн Хазма начинается расцвет арабской литературы в Испании. Находясь в Альмерии, создал весьма своеобразное произведение «Ожерелье голубки».
Это сочинение представляет собою нечто среднее между этико-психологическим трактатом о любви и художественной прозой. Автор поставил себе задачу создать некий свод, охватывающий все основные ситуации и этапы любовного чувства. Тема сочинения заявлена в названии, так как голубь в те времена считался символом любовной страсти.
Каждая глава «Ожерелья голубки» посвящена рассмотрению одной из проблем или ситуаций любви: природе любви, признакам любви, единению, разрыву, верности, о полюбивших во сне, о полюбивших по описанию, о полюбивших с первого взгляда, о посреднике, о соглядатае и т. д. За морально-психологическим, а подчас и философским анализом рассматриваемой проблемы следуют примеры: короткие анекдоты и новеллы из испанской жизни того времени или литературные реминисценции. Согласно сложившейся в арабской прозе традиции, Ибн Хазм перемежает прозаический текст поэтическими вставками, иллюстрирующими выдвинутые в данной главе положения. У автора нет высокомерного отношения к женщине, в его сочинении сформулировано понятие просвещенного андалусского горожанина с его мусульманским представлением о добродетели и достойном поведении.
«Ожерелье голубки» представляет большой культурно-исторический интерес: «теоретическая» часть является универсальным памятником философских, нравственных и психологических представлений эпохи, а в рассказах, иллюстрациях, сохраняющих поэтическое обаяние и для современного читателя, перед нами оживают быт и нравы Кордовского халифата X–XI вв.
Ожерелье голубки / Пер. с араб. М. А. Салье; Под ред. И. Ю. Крачковского. — М.: Изд-во вост, лит., 1957.
– 234 с.
Le collier du pigeon ou l’amour et des amants. T’awq al-h’amlima fi’l-ulma wa’l-ullaf / Texte arabe et trad, franfaise avec un avant-propos, des notes et un index par Leon Bercher. — Alger: Carbonell, 1949. — 425 p.
Салье М. «Ожерелье голубки» и его автор // Ибн Хазм. Ожерелье голубки. —
Nykl A. R. [Ibn Hazm] // Ibn Hazm. Tawq al-hamama. — Paris, 1931.— P. XIII–CXXIV.
Palacios M.A. Abenhazam de Cordoba у su Historia de las ideas religiosas. — Madrid, 1927.— Vol. 1.
Petrof D.K. Introduction // Ibn Hazm. Tawq al-hamama. — St. Peteisburg; Leide, 1914.— P. VII–XXXVIII.
«Тысяча и одна ночь» — одно из самых популярных произведений восточной литературы. Эго многотомный свод сказок и новелл, части которого создавались в течение нескольких столетий (примерно с X по XVI в.).
В основу свода, по-видимому, лег арабский перевод индийских преданий из персидского сборника «Тысяча сказок», обрамленный историей сказочницы, оттягивающей своими рассказами грозящую ей смерть. «Тысяча и одна ночь» обрамлена сказкой с аналогичной фабулой: царь Шахрияр, рассердившись на вероломную жену, решил каждую ночь брать себе наложницу с тем, чтобы наутро ее казнить. Так погибло множество несчастных женщин. Чтобы предотвратить гибель новых жертв, дочь царского визиря Шахразада соглашается стать женой царя и во время брачной ночи начинает рассказывать ему занимательную историю, которая к утру обрывается на самом интересном месте. Стремясь услышать продолжение рассказа, царь откладывает казнь Шахразады до следующего утра. Шахразада рассказывает свои сказки в течение тысячи и одной ночи, пока полюбивший ее царь не отменяет казнь.
В эту емкую форму на протяжении столетий сказочники и переписчики включали все новые и новые рассказы, причем некоторые из них поныне бытуют и как самостоятельные произведения. Свод существует в нескольких редакциях, различающихся и по составу, и по расположению новелл. Новеллы арабского происхождения делятся по месту их включения в свод на багдадские и каирские. Ранняя багдадская редакция под названием «Тысяча ночей» сложилась, по-видимому, в X–XI вв., когда к индийской основе были добавлены местные арабские рассказы. К XIII–XIV вв. относится оформление каирской части свода, пополнившегося за счет рассказов египетского происхождения. Последняя каирская редакция датируется XIV–XVI вв., когда свод сложился полностью и получил окончательное название, происходящее, очевидно, от персидской идиомы «Тысяча один», означающей «очень много». Создатели последней редакции поняли эту идиому буквально и добавили в свод то количество рассказов, которое доводило число ночей до тысячи и одной. Расположение рассказов в своде в основном носит случайный характер. Рассказы «Тысяча и одной ночи» весьма разнообразны, среди них встречаются и волшебные сказки, и бытовые новеллы, и рассказы о путешествиях, и рыцарские повести, и дидактические притчи о животных, и легенды, и исторические, а также бытовые анекдоты, и т. д. Кроме того, в свод включено более тысячи поэтических отрывков. Название «сказка» в точном смысле этого слова применимо лишь к незначительной части рассказов Шахразады, большинство которых носит ярко выраженный бытописательный характер.
Большинство волшебных сказок (или фантастических новелл) «Тысячи и одной ночи» — индийского происхождения. Эти сказки поэтичны, изящны, занимательны. Действие в них движут сверхъестественные существа, помогающие или мешающие героям (см. «Сказка о купце и духе», «Сказка о рыбаке», «Царевич Бадр и царевна Джаухар» и др.). Примером фантастической новеллы египетского происхождения может служить широко известная сказка «Аладдин и волшебная лампа».
Новеллы из городской жизни принято подразделять на багдадские и каирские (по месту действия). Содержание багдадских новелл чаще всего любовно-эротическое, завершаются они обычно счастливой развязкой, наступившей благодаря вмешательству «доброго» халифа Харун ар-Рашида, сказочный облик которого весьма далек от его исторического прототипа (см. «Рассказ о Ниме и Нуме», «Рассказ об Уне аль-Вуджуде», «Повесть о Нураддине и его брате» и др.). Каирские новеллы, значительная часть которых также строится на эротическом сюжете, отличаются от багдадских более выраженной социальной окраской. Герои каирских новелл обычно мелкие купцы и бедные ремесленники, наделенные здравым смыслом и находчивостью: по ходу действия они хитрят и изворачиваются, переживают забавные приключения и совершают ловкие плутовские проделки, а в конце концов добиваются успеха (женятся на принцессе или сами становятся царями). Царь в этих новеллах обычно изображается иронически, а его визирь откровенно враждебно. Сверхъестественные силы здесь также особые: герою обычно служат джинны, слепо подчиняющиеся тому, кто владеет властвующим над ним талисманом. Таким образом, действия волшебников, подчиненные воле и поступкам людей, естественно вписываются в весьма реальную и исторически достоверную картину жизни египетского города периода правления мамлюкских султанов и турок (см. «Рассказ о Мааруфе-башмачнике»).