Основы человечности. Работа над ошибками
Шрифт:
— Если бы натоптал — я б точно заметил, — недовольно буркнул Людвиг. — Ещё и запах замаскировал, зараза.
— Так я ж знал, на кого охочусь! Ну хорошо ведь получилось, скажи? — Лёха был простым, как пять копеек: смеялся, когда смешно, грустил, когда грустно, всегда готов был подраться за правое (как он думал) дело, не умел долго обижаться на окружающих — и от других ожидал того же. Для него нормально было сначала запихать человека (или даже не совсем человека) в мешок, предварительно лишив силы, а потом у него же искать похвалы
— Как ты его вообще вычислил? — удивилась Диана.
— Так ты же сама сказала, что от девчонки Майером пахнет, а потом сказала, что Тимур точно что-то знает. После того, как он за девчонку заступаться полез. Вот я и решил, что надо за ними последить. И за его квартирой тоже.
Тимур, который на момент драки за гаражами про возвращение друга не знал ровным счётом ничего, только пожал плечами, а вот Людвиг неожиданно встрепенулся:
— Ну точно! Запах!
— Какой ещё запах? — удивилась Диана.
— От мальчишки. А я всё думал, чем от него пахло таким знакомым. Точнее, кем. И никак вспомнить не мог.
— Так мы ж с тобой никогда особо не общались, — охотно подтвердил Лёха. — Ещё бы ты вспомнил! Да и с пацаном-то мы всего пару раз пересеклись.
— С каким пацаном? Вы вообще о ком сейчас? — спросил Тимур, уже догадываясь, что услышит в ответ.
— Да мы с ним случайно столкнулись, когда ты меня столбом приложил. Я ж не ушёл тогда, Динку на такси посадил — и вернулся тихонько. Даже успел застать, как ты с теми ребятами разминался. А потом слышу, кто-то вокруг ходит, шуршит. Вы домой пошли, я за вами — а следом опять шуршит. Смотрю, пацан крадётся, и на телефон так тихонько щёлк-щёлк. Ну я ему и сказал: «Слышь, скинь фотки».
— И он скинул?
— Нет, сначала он чуть не обделался от страха и попытался слинять, а потом сориентировался и решил стребовать с меня деньги. Я сказал, что он идиота кусок, и если будет выпендриваться, я заберу фотки вместе с телефоном. И с куском руки. В итоге сошлись на том, что он следит за Смолянским и сообщает мне, если рядом с ним появится непонятный мужик, а я ему, так уж и быть, что-нибудь отстегну, но только если информация будет полезной. Кстати… — Лёха обернулся к волчонку, который, конечно, опять бегал вокруг с мобильником. — А ну прекрати снимать всё подряд!
— Кирилл! — взревел отец юного папарацци. — Уши надеру!
— Так, всё! Я предупреждала! — поддержала его Диана и резко провела каблуком по утоптанной земле. Тимур не заметил, когда она успела нарисовать остальные фрагменты сигиллы, но для того, чтобы завершить заклинание, ей хватило одной короткой черты.
Телефон выскользнул из рук мальчишки, взмыл высоко в воздух, там несколько раз перевернулся и полетел обратно. Кирилл подпрыгнул в попытке его поймать, но нечаянно оттолкнул в сторону реки.
— Ловлю! — крикнула вездесущая Ксюша и рванула к мосткам, но в последний момент запнулась и растянулась в полушаге от цели. Хорошо хоть в воду не свалилась,
Людвиг тоже сразунасторожился и, собрав остатки сил, вскочил на четыре лапы.
Фрида уже неслась к дочери. Кирилл нёсся ещё быстрее — но к своему телефону, который удачно воткнулся в щель между досками пристани, но в любой момент мог соскользнуть в воду. Встретились они аккурат над Ксюшей. Кирилл, видимо, надеялся её перепрыгнуть, а Фрида хотела помочь подняться, но в этот момент девочка как раз начала вставать сама, и в результате все трое врезались друг в друга и покатились по земле.
— Все целы? — спросил Стас, когда куча-мала рассыпалась на три отдельных тела. — Если что, у меня аптечка в машине есть.
— А маникюрных ножниц случайно нет? А то я ноготь сломала! — откликнулась Фрида.
— Об меня, — добавил Кирилл.
— Ещё раз будешь фоткать без разрешения — я об тебя тоже что-нибудь сломаю. Табуретку, например. Или столб, — подала голос Ксюша. — Тимур Игоревич же выяснил недавно, что столбы об волков хорошо ломаются.
Первым захохотал Лёха, потом подтянулись остальные. Отец Кирилла буркнул что-то неразборчивое и пошёл поднимать сына (возможно, для того, чтобы надрать ему уши), Людвиг похромал туда же.
Тимур хотел последовать за ним, но на всякий случай оглянулся на старшего Рыбникова, чтобы убедиться: его не прибьют за попытку к бегству. По идее, его давно должны были связать и увезти в подвал, а потом…
На «потом» фантазия Тимура пасовала.
Ну подержат его там, ну допросят пару раз, ну побьют. А дальше? Запрут на веки вечные? Это вряд ли, кормить же придётся, деньги тратить. Сразу убьют? Было бы неплохо, но тоже вряд ли, всё же не глухое средневековье на дворе, все гуманные стали.
Может, и не побьют даже. Людвига били, потому что он отказывался говорить, и потому что у всех руки чесались хоть как-то выместить злобу — за убитых людей, за сорванныйпроект, за страх, боль и всё остальное. Но спустя шестнадцать лет для большинства трагедия превратилась просто в дату, и злость заметно улеглась.
Старый оборотень поймал взгляд Тимура и внезапно улыбнулся. Улыбка его напоминала оскал, да по сути им и являлась, но всё же сразу стало понятно: бить Тимура не будут. По крайней мере, прямо сейчас, прилюдно.
— Ох, Смолянский, что же нам с тобой делать? — вздохнул Рыбников.
— Что делать?! — взревела блестящая тётка и вдруг резко рванулась вперёд, взмахнула руками. — Вы ещё спрашиваете, что делать? Твари трусливые! Ненавижу вас всех! Ненавижу! Да пропадите вы все пропадом!
Тимур не успел понять, что именно она сделала. Заметил только вспыхнувший вокруг её ладоней воздух, а потом что-то яркое и круглое метнулось к нему, разрастаясь на глазах. Сперва оно напоминало теннисный мячик, но за какие-то доли секунды доросло до размеров футбольного и ощетинилось острыми иглами.