Основы флирта с обнаженным оборотнем
Шрифт:
— Я люблю пепперони с сосисками.
Расположившись на диване, мы ели лучшую на северо-западе Аляски пиццу и болтали. Но я почему-то чувствовала себя неуютно. Прислонившись спиной к подлокотнику и прижав к груди, словно щит, согнутые ноги, я сидела и пила виноградный сок. Алан мало-помалу придвигался все ближе и ближе, пока не подтянул мои ноги к себе на колени. Он медленно провел пальцами по моей лодыжке. Я поджала ноги и уселась на них.
— Я рад, что мы сделали это, — сказал он. — Раньше мы не могли часто бывать вместе, но теперь,
— Я не хочу говорить о нем.
Алан просиял:
— Я тоже.
Я и глазом моргнуть не успела, как он наклонился, и его губы коснулись моих. Я замерла, и тогда руки Алана нежно скользнули по линии моих ребер, потом вдоль груди и опустились на плечи.
Было бы так легко позволить Алану целовать меня и хоть на мгновение скрасить мою жизнь. Я устала от постоянного болезненного одиночества. Меня пугала перспектива растить ребенка без отца. Алан мог частично облегчить эту ношу хотя бы на короткое время. Но это неправильно. Это низко — целовать одного мужчину, зная, что ждешь ребенка от другого. Я почувствовала головокружение и тошноту… и не от пепперони с сосисками. Всхлипнув, мягко оттолкнула Алана.
— С тобой все в порядке? — спросил он и нахмурился, увидев мои бледные, покрытые испариной щеки.
— Прости. Я действительно не могу. У нас еще ничего не решилось с Купером, и я просто не могу. Не могу так поступить с ним. Прости, Алан. Ты такой…
— Прошу, — сказал он, упершись в меня головой. — Прошу, не начинай речь в духе «ты милый парень».
— Но ты именно такой, — я улыбнулась и обрадовалась, когда он усмехнулся в ответ и чмокнул меня в лоб.
— Что проку быть милым, если я не могу найти хорошую девушку, которой понравлюсь?
— Дело не в тебе, а во мне. Знаешь, я еще никому не говорила в городе, но хочу, чтобы ты понял причину отказа… Черт, Алан, я беременна!
Все краски сошли с его лица, затем оно приняло баклажанный оттенок, а потом опять побелело.
— Ох, — прошептал Алан, притягивая меня и обнимая. Прижавшись подбородком к моей макушке, спросил: — Что будешь делать?
Я пожала плечами:
— Рожать. И на это время, пожалуй, останусь здесь.
— Ты сказала Куперу?
Я покачала головой.
— Когда ты видела его в последний раз?
— В тот день, когда ударила возле бакалейной лавки, — я через силу улыбнулась. — Как ни странно, подзатыльник не имел отношения к беременности.
— Не хочешь ему говорить?
Я рассмеялась, прижимая руки к глазам.
— Понимаю, он имеет право знать, но я не хочу, чтобы он чувствовал, что обязан остаться рядом из-за ребенка.
— Если бы ты согласилась, я позаботился бы о вас обоих. Мог бы сделать тебя счастливой, Мо. — Оторвав мои руки от лица, Алан переплел свои пальцы с моими.
Я почему-то не удивилась такому предложению. Как раз в духе Алана. Он заботился бы и обо мне, и о малыше. Он стал бы прекрасным отцом — читал бы сказки на ночь, учил бы играть в хоккей, на Рождество часами собирал
— О таком предложении я и мечтать не смела. Но это было бы нечестно для всех нас.
Алан кивнул и стиснул зубы от разочарования.
— Я понимаю. — Он встал и тут же неловко плюхнулся рядом со мной. — Знаешь что? Нет, не понимаю. Купер ушел. Его уже несколько недель где-то носит, Мо. Он слишком эгоистичен или ленив, чтобы прийти и разобраться в ваших отношениях. Почему ты намерена ждать, когда он соизволит вернуться и решить хочет ли этого ребенка? Почему ты позволяешь так обращаться с собой?
— Не твое дело, Алан. Не ругай Купера, потому что зол на меня. Ты мой друг и совсем не такой.
Он с грозным видом снова поднялся и встал напротив меня в боевую стойку.
— Отлично, тогда, как твой друг, я скажу, что ты тратишь время на человека, который тебя недостоин. Ужасно видеть тебя такой бледной и несчастной. Ты вся искрилась жизнью, когда приехала в Гранди. Я хочу, чтобы ты вновь обрела этот свет, ведь именно благодаря ему я и влюбился в тебя с первого взгляда.
— Алан, не надо. Я не могу ответить тебе взаимностью. Мои чувства… это моя головная боль. Мне жаль, что тебе неприятно видеть меня такой, но я справлюсь. Пожалуйста, не злись на меня или на Купера. Ты один из моих лучших друзей в этом городе, и я не хочу тебя потерять. Но все равно не могу позволить тебе говорить о Купере таким тоном. Прости.
— Нет, я все понял, — пробурчал Алан, горестно стиснув рот. — Как ты и сказала, мои чувства это моя головная боль.
Он нахлобучил кепку и взял свои ключи. Но, увидев мой несчастный, потерянный вид, смягчился и поцеловал в щеку.
— Прости, — прошептала я.
— Если тебе что-то понадобится, что угодно, звони. Я достаточно насмотрелся на своих беременных сестер и прошел хорошую подготовку. Даже если тебе в два часа ночи захочется соленых крекеров, звони не раздумывая, хорошо?
Я кивнула. Алан легонько обнял меня и вышел.
Услышав, как хлопнула дверь, я вздохнула и потерла лицо.
— С этим разобрались.
Я собрала грязные тарелки и вылила вино в раковину. Включив душ, подставила под жесткие струи воды шею и плечи, которые, казалось, окаменели после первого поцелуя Алана. Как же получилось, что все так быстро пошло наперекосяк? Для меня не новость, что Алан проявлял ко мне интерес, но, на мой взгляд, я ясно давала понять, что недоступна. Я поймала себя на том, что разбираю каждую незначительную деталь этого вечера, все, что я говорила и делала, пытаясь найти зацепку, которую Алан мог истолковать, как зеленый свет. Может быть, прежде всего, не следовало впускать его в дом? Наверное, стоило его игнорировать, когда Купер ушел, чтобы сразу пресечь подобные мысли?