Основы флирта с обнаженным оборотнем
Шрифт:
– Все было не так, Эли. – Я провела большим пальцем по ручке бокала, пытаясь сосредоточиться на тепле, исходящем от керамической поверхности. – Ты не имеешь к этому отношения. Сьюзи, туристы, Абнер... Купер считает, что мог напасть на них, будучи волком.
– Это невозможно, – заявил Эли, сдвинув брови. – У Купера нет такой склонности.
– Я знаю. Но он убежден в обратном и ушел, потому что боится мне навредить.
Эли сжал мое плечо и посмотрел с сочувствием.
– Одно я знаю наверняка: если Купер что-то решил, то окончательно. Насколько мне не хочется, чтобы ты уезжала, настолько
Вручив мне бумажку со своим телефоном, Эли велел звонить, если потребуется помощь. Он направился обратно к двери, оставив меня рассеянно потирать рукой ноющую грудь.
***
По дороге домой в голове моей развернулась своеобразная битва между советами Эли и Грэйси. Грэйси знала Купера лучше, зато Эли смотрел на проблему с мужской точки зрения. Не обладал ли мужчина способностью разглядеть признаки того, что волк ушел навсегда? Возможно, Купер вернется в Гранди, если узнает, что я уехала. Возможно, оставаясь здесь, я лишаю его родного крова. Но что, если Грэйси права? Что если Купер все же объявится и обнаружит, что я сбежала, что его бросил еще один, предположительно любящий человек?
Пребывая в еще большем смятении, нежели утром, я увидела, что на телефоне мигает сообщение голосовой почты.
– Привет, милая, это мама. Мы так давно не общались. Мы с папой хотели узнать, как у тебя дела. Ты не перезвонишь, когда будет время?
Я удивленно подняла брови. Это звучало почти... нормально. Без заламывания рук и агрессии. Такие сообщения обычно оставляла Каре ее мама. И параноидальная часть моего сознания забеспокоилась: вдруг это уловка, вдруг последние месяцы тишины — это ловушка? Когда я нуждалась в помощи или совете, то инстинктивно отвергала родителей, стараясь избежать неминуемой лекции о личной ответственности, общей информированности, важной роли ушных свечей. Теперь же некое сочетание любопытства и отчаяния заставило меня набрать родительский номер. В трубке раздались гудки, и я поняла, что соскучилась по своим старикам. Это что-то новенькое.
– Ночлег и завтрак «Духовный ветер». Чем могу вам помочь?
Оторвав мобильник от уха, я уставилась на экран, чтобы убедиться, что звоню домой.
– Простите, я, похоже, ошиблась.
– Мо? – Я услышала знакомый мамин визг.
– Мам?
– Детка! – закричала она. – Девочка моя, как ты? Я так рада, что ты позвонила. Эш, она на телефоне!
Я услышала грохот дополнительной трубки – отец вечно жонглировал ей, прежде чем приложить к уху.
– О, дорогая, мы так по тебе скучаем, – произнес Эш. – Как ты поживаешь?
– Я… Что еще за «ночлег и завтрак»?
– О, дорогая, ты не поверишь, – сказала мама. – Мы превратили нашу коммуну в духовное пристанище. Это твой папа придумал. У нас уже пару месяцев аншлаг.
– Люди у вас ночуют? И платят?
– Ну не всегда. Мы принимаем оплату в натуральной форме или в виде «трудового вклада» на ферме, но иногда, да, мы получаем наличные.
В разговор вклинился папа:
– Мы единственное полностью натуральное и веганское место для экотуризма на юго-западе Миссисипи.
–
Папа хихикнул:
– Когда ты уехала, я размышлял о том, что моя девочка отправилась в странствие, и задавался вопросом, не растеряет ли она на этом пути то, чему мы ее учили? И скольким людям не повезло вырасти в таких условиях, в каких выросла ты, получая от нас ценные уроки.
Я постаралась не фыркнуть, действительно постаралась. Папа мастерски ничего не заметил и продолжил вещать:
– Я понял, что мы любим свою маленькую коммуну, и она принесет куда большую пользу, если мы откроем двери для странников, для тех, кто хочет прозреть и увидеть, что на самом деле происходит с помыслами и телами. Перестройка не заняла много времени. Немного краски, чуток усердия. У нас было несколько домиков, которые все равно пустовали. Мы все работаем. Свен готовит еду и обучает кулинарии. Сандроп преподает йогу. Твоя мама ведет курсы медитации и прогулки на природе. Несколько журналов напечатали о нас прекрасные отзывы, и теперь мы практически прогоняем гостей.
– О, никого мы не прогоняем, – возразила мама. – Когда у нас случается наплыв клиентов, мы просто селим их в твою старую комнату.
– Вы превратили мою комнату в гостиничный номер? – Сама себе удивляясь, я поняла, что мне немного неприятно представлять совершенно чужих людей, ночующих в моем укромном детском закутке. Я, можно сказать, ожидала, что родители станут хранить его как святыню. Как бы я ни ворчала, я всегда знала, что смогу вернуться домой, когда возникнет такая нужда. А теперь оказалось, мое место заняли неохиппи, жаждущие получить неудобную двуспальную кровать, утренние сеансы йоги и органическую морковную лазанью. У меня не осталось путей отступления.
Я машинально потянулась за таблетками, желая предотвратить приступ изжоги. Но кислота так и не подступила к горлу. Глубоко вздохнув, я постаралась сохранить бодрый тон.
– А гостей не смущает отсутствие стен?
– О, им очень нравится; говорят, так гораздо уютнее. Словно ощущаешь себя частью семьи. – Голос мамы звучал как-то иначе. Он был спокойным и сдержанным — раньше мама такого не проявляла. Я поняла, что родители никогда не рассказывали мне о своих занятиях так подолгу. Как правило, они либо читали мне наставления, либо засыпали вопросами о моей жизни, работе, свиданиях, и как я отношусь к переработке отходов. До меня вдруг дошло, что я совсем не интересовалась, чем живут они сами. Я стремилась лишь к одному — скорее положить трубку. На меня нахлынуло болезненное чувство вины — искреннее и заслуженное.
– Здорово. Я рада, что у вас все хорошо. Может, пришлете мне фотографии?
– Разумеется, – хмыкнул папа. – Или просто зайди на наш сайт.
– У вас есть сайт? – воскликнула я. – Кто вы такие и что сделали с моими родителями?
Они дружно рассмеялись на другом конце провода. Папа негромко кашлянул, очевидно, подавая маме сигнал. Сделав глубокий вдох, она сказала:
– Знаешь, Мо, дорогая, мы тут поговорили и поняли, что ты была совершенно права.
Я замерла, ожидая кульминации, но ее не последовало.