Основы искусства святости. т3
Шрифт:
А самочиние всегда наказывается отступлением, изменой и нередко даже хулой. И наказание это, конечно, не от Бога: человек сам наказывает себя.
Можно и еще привести несколько цитат из святых отцов по данному поводу, но я ограничусь указанными. Замечу только, что и языческие мудрецы до этого дошли.
– 196-
Клеобул, один из семи древних мудрецов, сказал: «Msxpov apioxov: мера — самое лучшее»*.
Уча других царскому пути, святые и сами шли по нему. Про авву Агафона, славнейшего из древних монахов, говорится16, что «он был мудр по уму, не ленив по телу, во всем знал
* Ничего слишком — ^n^sv ayav: эта пословица, которую приписывают Хилону, надписана была на Дельфийском храме. См.: Plato. Protagoras, 343В. См. еще: Plato. Menexenus, 247Е (Платон. Сочинения / Перевод проф. Карпова. Ч. 4. СПб., 1863. С. 352. Прим. 1). У Платона говорится: «...прибывают деньги или убывают — [человек] остается верен этой пословице... Не будем слишком ни тревожиться, ни бояться, если бы даже надлежало умереть в эту минуту» (248В). Вот мысли христианские, высказанные до Рождества Христова! Бог не оставил язычников в совершенной тьме, но предоставил им естеством «творить законное» и доходить, возвышаться до истины...
** Искушения и падения — от неумеренностей и от неумения следовать царским путем. Авва Матой учил, что слабые, вместо легких дел и скорых, берутся за трудные и скоро их оставляют. Диавол вкладывает в нас помыслы — пожелания именно тех вещей, которые в нашем состоянии нельзя совершать. Послушникам — дела безмолвников, безмолвникам, наоборот, — дела мирских; если хорошо живут, то внушает желать скорбей безмерных (но если бы пришли, то задавили бы нас), а тот, кому они посылаются, ропщет, что трудно жить и молиться. И все у них кувырком и шиворот-навыворот идет. Встанет слабенький человек <рано утром>, съест кусочек, бежит на службу, оттуда, не заходя домой, в церковь, из церкви, часов в 11-12 <ночи>, домой, измученный, ничего есть не хочет, ложится как убитый, не молясь, спать. Проснется ночью в 2-3 часа, начинает читать молитвы на сон грядущим. Немножко что-либо поделает и опять ложится спать. Встает, идет к ранней обедне, и снова все повторяется. И думают, что это хорошо, что «подвиг» несут «ради Бога». Нет, диаволу мы волю тешим. Бог любит все в меру, а «край бесовстии суть». Скоро силы такого человека иссякают, и он часто отпадает, а иногда и совсем падает, потому что начал по-движничать, не утвердившись духовно внутренне. Также отсюда происходят зависть, тщеславное высматривание: ну-ка кто-нибудь раньше нас в церковь придет! Когда нам духонос-ные отцы против нашей воли указывают, не слушаем. Так диа-вол, найдя в человеке одно незащищенное место, делает с ним все, что хочет, под видом добродетели.
– 197-
III. Итак, подниматься на высоту добродетелей несоразмерно со своими силами воспрещается. Теперь является вопрос: а как низко можно спускаться? Здесь мы подходим вплотную к вопросу о том, дозволительны ли, с христианской точки зрения, удовольствия.
Для краткости и большей ясности разобью свой ответ на пункты.
1. Вопрос этот, если угодно, даже неуместен, потому что удовольствия никто не запрещал (ср. у апостола Павла: «Все мне позволительно...», 1 Кор. 6, 12).
17
Человек создан для блаженства, а не для мучений .
Но вопрос этот все-таки задают. Почему же? — Потому что не все одинаково понимают
соответствует разуму Церкви, то есть что надо нам принять.
18
2. Св. Иоанн Дамаскин так учит об этом :
«Из удовольствий одни суть душевные, другие — телесные.
И душевные, конечно, суть те, которые свойственны одной только душе самой по себе, каковы удовольствия, чувствуемые при занятиях науками и при созерцании.
Телесные же удовольствия — те, которые происходят через участие души и тела и которые поэтому называются телесными. Это — все, касающееся пищи и совокуплений и подобного.
Но никто не мог бы найти удовольствий, свойственных одному только телу.
С другой стороны, одни из удовольствий — истинны, другие — ложны. Удовольствия, свойственные одному только уму, состоят в познании и созерцании; те же, которые возникают с помощью тела, касаются чувства.
И из удовольствий, возникающих с помощью тела, одни суть естественные, вместе с тем и необходимые, без которых невозможно жить, каковы: пища, восполняющая недостаток, и необходимые одежды; другие же, хотя и естественные, но не необходимы, каковы: совокупления,
– 198-
согласные с природою и сообразные с законом. Ибо хотя эти содействуют сохранению всего рода, однако возможно без них жить в девстве.
Иные же удовольствия ни необходимы, ни естественны, как: пьянство и сладострастие, и пресыщения, преступающие потребность. Ибо они не содействуют ни сохранению нашей жизни, ни преемству рода. Но, напротив, скорее даже вредят.
Поэтому тот, кто живет согласно с волей Божией, должен искать удовольствий необходимых, в то же время и естественных, а удовольствия естественные и не необходимые полагать на втором месте, допуская их в приличное время и приличным образом, и в приличной мере. Остальных же удовольствий следует всячески избегать.
Прекрасными же удовольствиями должно признавать те, которые не соединены с печалью и не возбуждают раскаяния, и не способны производить другого вреда, и не переходят за пределы надлежащей меры, и не отвлекают нас на долгое время от серьезных дел, и не порабощают».
3. Как видно из вышеизложенных взглядов св. Иоанна Дамаскина, все удовольствия поровну распределяются между монахами, мирянами и погибающими. Я оставлю речь об удовольствиях последнего сорта и скажу несколько слов о первых двух.
Что касается монахов, то для них, собственно, никаких удовольствий в этом мире нет, не будет и не должно существовать, кроме самого богоугождения, но и оно не от мира сего. Наставник иночества, св. Иоанн Лествичник19, говорит о выборе места для спасения при уходе нашем от любезных сродников: «Удаляясь от мира, мы должны избирать для жительства места, лишенные случаев к утешению и тщеславию и смиренные. Если же не так, то мы действуем по страсти».