Основы искусства святости. т4

Беляев Епископ Варнава

Это теперь особенно относится к монахиням, которым, в силу этих слов, нельзя заводить в кельях целое «хозяйство» с его суетой, заботой, скорбями, постоянными думами, какие можно найти в голове разве только у мирской многосемейной женщины.

«Девы — это цвет церковного отростка, — вторит Григорию Киприан Карфагенский²⁸, — высокое украшение благодати духовной, природа веселая, чистое и неповрежденное создание хвалы и чести, образ Божий, соответствующий святости Божественной, — это светозарнейшая часть стада Христова».

Со всех сторон, следовательно, досточестность девства преимуществует пред супружеством — и по существу, и по удобству в жизни. И естественно предполагать, что если Церковь все время

старается и плотское устроение в браке свести к духовному, то каким же языком неземной радости и одухотворенного веселия она должна говорить в тех случаях, когда дело коснется самого девства. Я уже привел кое-что из отзывов ее о девстве. Если же обратимся к книж--45ным сокровищам Церкви, то увидим, что девству поется сплошной, дивный, восторженный гимн чуть ли не всеми святыми отцами древней Церкви. Каждый из них превозносил его и чудными стихами и прозой, посвящая ему целые книги. Св. Мефодий, епископ Патарский, пишет «Пир десяти дев» («Du^nooiov n nepi ayveia<;»), где говорит о высоте девства и о превосходстве его пред супружеством; св. Кип-риан Карфагенский пишет «Об одежде девственниц»; св. Григорий Богослов воспевает девство в стихах; св. Григорий Нисский пишет ему похвалу в прозе («О девстве»); св. Иоанн Златоуст, по обычаю, самым блестящим образом развивает мысль апостола (1 Кор. 7, 38), прославляя девство («О девстве»); св. Амвросий Медиоланский посвящает несколько книг восхвалению этой же добродетели: «О девственниках», «О девстве», «О воспитании девственницы и приснодевстве Св. Марии», «Увещание к девству», «О падении посвященной девственницы» и другие. Нет возможности изложить в нескольких строчках их сочинения, нет сил не имущему их дара представить молниезрачную красоту непорочного, ангельского сего состояния... Жаждущий пусть идет на указанные источники и пиет досыта.

29

Да и какие похвальные венцы в состоянии украсить сию царицу добродетелей? «Девству достаточно одной похвалы — объявить его добродетелию выше всяких похвал и выражать удивление к его чистоте более жизнию, нежели словом», — говорит св. Григорий Нисский³⁰.

Как хлеб дается в пищу младенцу после того уже, как он бывает вскормлен молоком, так и человек, который хочет преуспевать в божественном и стяжать девственную чистоту души, должен «прежде всего устранить себя от мира, как младенец от объятий и сосцов материнских. Телесное делание предшествует душевному, как персть предшествовала душе, вдунутой в Адама. Кто не снискал телесного делания, тот не может иметь и душевного, потому что последнее

рождается от первого, как колос из пшеничного зерна. А кто не имеет душевного делания, тот лишен и духовных дарований»³¹.

Поэтому выпишу из святых отцов — Киприана Карфагенского и Амвросия Медиоланского — правила, руководствующие внешнее поведение дев, решившихся спасаться ради Господа и быть в числе мудрых, а не юродивых —

32

^ораг, «безумных», или «глупых» (Мф. 25, 2). Но и юноши не должны говорить, что это к ним не относится.

– 46

1. Прежде всего, самый вид уже должен говорить о добродетели. «Девственница должна не только быть, но и другим представляться по наружности таковою, так, чтобы всякий, при взгляде на нее, не оставался в недоумении, действительно ли она

33

девственница» .

2. «Непорочность должна являть себя одинаково во всем, и одежда тела не должна порочить добродетели души. Да и к чему ей выставлять себя в убранстве и нарядах, как будто имеющей мужа или ищущей его? Она должна, скорее, опасаться нравиться другим, если действительно блюдет свое девство, и не подвергать себя искушениям, стремясь к лучшим и божественным целям»³⁴.

В частности, вот как св. Киприан учит не увлекаться нарядами. «Неприлично

девственнице для украшения лица своего прибегать к изысканной прическе волос и тщеславиться своим телом и его красотою, когда ей предлежит самая большая брань противу плоти и самый трудный подвиг в одержании над нею победы... Но есть из них богатые и с достаточным имуществом, которые, высоко ценя свое богатство, говорят, что они должны же пользоваться своими благами... Но не все то, что можно делать, и должно делать... (1 Кор. 10, 23.) Притом же, когда ты, роскошно и пышно наряжаясь, открыто являешься в народные собрания, обращаешь на себя взоры юношества, увлекаешь за собою вздохи молодых людей, питаешь в них похоть любострастия, воспламеняешь ко греху, то хотя бы сама ты и не погибла, но потому, что тем губишь других и как бы мечом или ядом становишься для тех, которые на тебя смотрят, — ты не можешь уже оправдать своей духовной чистоты и целомудрия. Самый наряд твой наглый и убранство твое бесстыдное изобличают тебя, и ты не можешь уже считаться в числе отроковиц и дев Христовых — ты, которая ведешь себя так, что можешь внушать к себе страсть любви.

...Говоришь, что ты достаточна и богата, и твердишь, что тебе следует пользоваться теми благами, коими Господь наделил тебя. Пользуйся ими, употребляй, но на дела спасительные; употребляй для добрых целей; употребляй, но на то, на что Бог заповедал, на что Сам Господь указал. Пусть чувствуют твое богатство бедные, пусть ощущают твой достаток неимущие. Отдай свое имущество для приращения Богу, напитай Христа. Чтобы удостоиться тебе достигнуть -47-

славы девства и сподобиться получить воздаяния от Господа, умоляй Его молитвами многих... ты и тем уже самым грешишь против Бога, что думаешь, будто богатство дано Им тебе на то, чтобы иждивать и расточать его без пользы. Ведь и голос дан от Бога человеку, однако, не для того, чтобы петь любовные и срамные песни [ср. наши романсы, оперу и т. п.]; и железо благоволил Бог сотворить для возделывания земли, но, конечно, не для человекоубийства...

Божие ли изволение — делать на ушах язвы и мучить ими невинное еще младенчество, злу мирскому непричастное, чтобы потом к проколотым язвинам привешивать дорогие зерна [жемчуга или еще что-либо в таком же роде] тяжелые, если не своим весом, то заплаченными за них деньгами? Все это изобрели своим коварством согрешившие и от Бога отпадшие ангелы, когда, оставив свои пренебес-ные жилища, низверглись долу. Они-то... научали чернить брови, на щеки наводить поддельный румянец, красить волосы в несвойственный им цвет, искажать подлинные черты лица и головы.

Здесь, в этом именно месте, побуждаясь страхом, который внушает нам вера, и любовию, которой требует от нас братство, нужным считаю преподать совет не одним только девам или вдовицам, но и замужним и всем вообще женам: то, что есть делом Бога, Его творением и произведением, отнюдь не должно быть искажаемо примесью ни золотистого цвета, ни черного порошка, ни румян, ни, наконец, другого какого бы то ни было состава, скрадывающего природные черты... Ты не можешь видеть Бога [в будущем веке], когда глаза у тебя не те, какие дал тебе Бог, но какие подделал диавол. Ему ты последовала; ты подражала злато-цветным и раскрашенным глазам змия; враг убирал твои волосы — с ним и гореть тебе!»³⁵

3. «Не могу я умолчать и о том, — говорит святой отец, — что не стыдятся некоторые бывать на свадьбах... Уместно ли являться на свадебных пирах той, у которой нет расположения к брачной жизни, или какое может быть удовольствие, какое наслаждение там, где и склонности и желания совсем другие? Чему она [девственница] там научится? Что увидит? Что услышит?.. Хотя бы она и телом и душою пребыла девою, но взором, слухом, языком она много умалила в себе те

36

качества, какие имела» .