Основы искусства святости

Беляев Епископ Варнава

Если обратиться к нашему времени, то примеров не счесть.

Два вида гордости различаются: плотская и духовная, мирская и монашеская⁸.

То, что сказано было о тщеславии, можно применить и к данному случаю. Дополнения же не настолько существенны, чтобы составить для новоначального большую потерю, если он о них не узнает, а подвижникам они из личного опыта известны. Поэтому я их опускаю.

Не разграничивая полностью один вид гордости от другого, я приведу общие признаки, по которым можно

будет каждому проверить, насколько глубоко сидит в нем гордость, и можно будет также знать, чего ему нужно опасать--293-

ся и избегать. Отчасти эти признаки гордого устроения сердца послужат дополнением к тем, что были указаны в начале этого параграфа.

Итак, болезнь эта определяется и протекает следующим образом. Начинается она с того, что в разговоре проскальзывает крикливость, в молчании — досада, в веселии — громкий разливающийся смех, в печальных обстоятельствах — неразумная скорбь, при ответах — строптивость, в речах — легкомысленность, слова вырываются без всякого участия сердца, безрассудно.

Если все это у отрока или, например, у юноши имеется, то ясно, что они больны. Надо звать врача (духовного), пока не поздно, и лечиться. Иначе болезнь будет развиваться.

Терпение у человека теряется, любовь пропадает. Он делается дерзким, склонным к оскорблению других. Если нужно сделать что-либо по послушанию, то делает очень неохотно, и то разве только в том случае, если это совпадает с его собственной волей и желанием. Никакие увещания на такого человека уже не действуют, потому что он всегда старается настоять на своем мнении и уступить кому-либо никак не хочет. Таким образом, сделавшись неспособным принимать спасительные советы, он во всем доверяет больше уже своему мнению, а не старших, не исключая и духовного отца.

Если и на этом человек не остановится, то вскоре всякий благочинный порядок становится ему мерзким, и он начинает его бегать как огня. Старчество, духовное руководство, правила Церкви и святых отцов, даже Священное Писание (в церковном понимании) — всего этого он страшится как препятствующего его духовному росту и тормозящего развитие его личности. Ввериться духовному руководству кажется для него тем же, что завязать себе глаза и идти к пропасти. Если это монах, то он начинает желать жить в уединении или, наоборот, окормлять и спасать других. Для этого спешит набрать себе учеников и учениц, пока не поздно и они не лишились сего драгоценного сокровища. Наконец начинает думать и о том, что пора получить ему для сего великого дела спасения людей Божий дарования: прозорливость, дар врачевания болезней и прочие; ожидает эти дары и во всех своих словах и мимоходом брошенных фразах видит глубокий смысл, откровения от Господа и пророчества.

– 294-

Я не буду описывать более тяжкие степени падения, потому что и эти уже влекут за собой геенну⁹. Приведу только любопытный пример, когда человек, сам того не желая, свидетельствует о своей гордости:

«Один премудрый старец, — передает Иоанн Лествич-ник¹⁰, — духовно увещевал гордящегося брата; но сей ослепленный сказал ему: "Прости меня, отче, я не горд". Мудрый же старец возразил: "Чем же ты, сын мой, яснее можешь доказать, что ты горд, как не тем, что говоришь: я не горд?"».

Чтобы понять всю силу этого ответа, нужно знать, как поступали и чувствовали в подобных случаях сами святые.

«Кто

истинно смиренномудр, — говорит великий во отцах преп. Исаак Сирин, — тот, будучи обижен, не возмущается и не говорит ничего в свою защиту о том, в чем он обижен, но принимает клеветы, как истину, и не старается уверять людей, что он оклеветан, но просит прощения. Ибо иные добровольно навлекали на себя название блудных, не будучи таковыми¹¹; другие же терпели именование прелюбодеев, будучи далекими от прелюбодеяния, и слезами свидетельствовали, что несут на себе плод греха, которого не делали, и с плачем просили у

обидевших прощения в беззаконии, которого не совершали, когда душа их была

12

увенчана всякою чистотою и непорочностью . Иные же, чтобы не прославляли их за превосходные правила жизни, соблюдаемые ими втайне, представлялись в образе юродивых, быв растворены божественною солию и непоколебимы в своей тишине, так что на высоте совершенства своего святых ангелов имели провозвестниками своих доблестей¹³. Ты думаешь о себе, что есть в тебе смирение. Но другие сами себя обвиняли; а ты, и другими обвиняемый, не переносишь сего и провозглашаешь себя смиренномудрым. Если хочешь узнать, смиренномудр ли ты, то испытай себя в сказанном: не приходишь ли в смятение, когда тебя обижают?»¹⁴

Вышеуказанный пример с молодым монахом показывает, что последний приходит в смятение при обличении (хотя это и в тонкой форме сказывается, даже как будто смиренной с первого взгляда: «прости меня») и, следовательно, на самом деле горд.

Вот еще примеры болезненного самолюбия, не терпящего обличения, примеры, попавшие уже в курсы психиатрии.

– 295-

«Даламбер [известный философ так называемой эпохи Просвещения и вдохновитель французской революции] и Менаж, — говорит Ломброзо¹⁵, — спокойно переносившие самые мучительные операции, плакали от легких уколов критики. Лючио де Лансеваль смеялся, когда ему отрезали ногу, но не мог вынести резкой критики Жофруа».

Мне кажется, после этого уже нельзя говорить, хоть тому же Даламберу или его праправнукам, что монахи никуда негожие люди, ибо настоящие монахи от своих послушников требуют несравненно больше того, чего могут достичь прославленные философы.

После всего вышесказанного понятно, что всякому, кто еще не окончательно ослеп душою, хочется выбраться из этой ямы. Желание тем более законное, что пока гордость будет сидеть, как владычица на троне, в его душе, ему не только не освободиться от какой-либо страсти, но если бы он имел и какие добродетели, то неминуемо пришлось бы потерять их из-за ее яда.

Какими же способами можно задавить в себе эту ехидну? — Для этого предлагаются Иоанном Кассианом¹⁶ следующие средства.

• Смирение. Именно, нужно нам с искренним расположением сердца, считая себя хуже всех, изъявлять всем окружающим истинное смирение, заботясь, чтобы ни в чем их не обидеть или не оскорбить. Этого мы никак не возможем исполнить, если из любви ко Христу не будет утверждено в нас истинное самоотвержение.

• Самоотвержение. Оно состоит в оставлении пристрастия к своему имуществу и полной нестяжательности.