Основы современного электрохимического анализа
Шрифт:
Однако я не делаю эти десять шагов и не позволяю Кингу вновь одержать надо мной верх. Вместо этого я возвращаюсь к его ранам, заменяю салфетки на чистые белые бинты. В отличие от Вика, когда этот мужчина давит на меня, проверяя мои границы, я ловлю себя на желании дать ему отпор. Мне хочется наброситься на него, оскалив зубы и сжав кулаки.
Он накрывает своей ладонью мою исцарапанную об осколки чашки руку и прижимает ее к своей горячей крепкой груди. Я смотрю на него сквозь ресницы и замечаю, как уголки его губ приподнимаются в легкой улыбке, которая у любого другого
Мое сердце бешено колотится в груди, словно я кролик, который пытается спастись от преследующего его хищника. Я делаю глубокий вдох, стараясь успокоить этот бешеный ритм, но в присутствии Кинга это бесполезно. Но стоит отдать мне должное: я заканчиваю перевязывать его грудь, не поддаваясь искушению. Хотя он и пробуждает во мне ощущение жизни, я не последую этим путем. Однажды я уже совершила подобную ошибку, и она стоила мне слишком дорого.
Все время, что я перевязываю его грудь и руки, собираю мусор в пакет и ставлю его у двери, я ожидаю, что он выкинет что-то еще.
– Можешь немного приподняться? – я трясу рулоном марли, который достала из сумки с медицинскими принадлежностями. – Мне нужно перевязать тебе ребра, пока тебя не доставят на рентген.
Он подчиняется, и звук, сорвавшийся с его губ, напоминает мне мурчание животного, которое наслаждается вниманием человека, но уже через мгновение может наброситься на него и перегрызть. Живот Кинга вздымается, словно от боли, и низкий гул желания, который я так упорно пыталась игнорировать, снова начинает нарастать, становясь еще более острым из-за ощущения надвигающейся опасности. Это как заниматься сексом на публике. Вроде бы такое поведение кажется неправильным и постыдным, и вы ненавидите себя за то, что вам это нравится. Но в то же время вы испытываете сильнейший оргазм в жизни. От этих мыслей мое дыхание становится прерывистым, и я боюсь, что он услышит его, но не могу найти в себе силы остановиться.
Мне приходится наклоняться еще ближе, чтобы обвести бинт вокруг его груди, и его запах тут же наполняет мой нос. Я провожу пальцами по его животу и понимаю, что отдала бы все, что у меня есть, за пять минут исследования линии мышц, которая исчезает за его поясом. То, что мне удается закончить перевязку, – настоящее чудо. За все это время он не пытается прикоснуться ко мне, хотя я мечтаю об этом каждую секунду. Когда я заканчиваю, то ощущаю на себе его терпеливый хищный взгляд.
– Прекрати это делать! – восклицаю я, не скрывая своего раздражения.
Он наблюдает за тем, как я собираю медикаменты, и снова одаривает меня легкой полуулыбкой.
– Делать что?
– Так на меня смотреть. Ты пытаешься меня разозлить? Хочешь, чтобы я перевела тебя в другое место?
– Ты этого не сделаешь, – говорит он и делает шаг вперед, словно бросая мне вызов.
– Нет? – повторяю я и слышу в своем голосе нотки сомнения.
– Нет, – его ухмылка становится шире.
Я качаю головой и чувствую, как мое тело словно само притягивается ближе к нему.
– Я не понимаю, чего ты от меня
Внезапно он наклоняется, и я чувствую, как напрягаюсь, когда его губы касаются моей щеки, прямо в том месте, где все еще пульсирует воспоминание о недавнем синяке.
– Не нужно, – возражаю я, но мой протест звучит скорее как мольба, чем как решительный отказ.
– Я заключу с тобой сделку, – говорит он, чуть сокращая расстояние между нами. Я едва не плачу от разочарования, из-за того, что больше не чувствую его губ, страха и желания быть рядом с ним.
– Всего один поцелуй, и я больше не буду тебя беспокоить. Один поцелуй, о котором никто не узнает.
– Ты, должно быть, шутишь, – шепчу я, но по его решительному взгляду понимаю, что он говорит серьезно. – Зачем тебе это?
Вместо ответа он снова нежно прикасается губами к моей щеке, удивляя своей деликатностью. Мне становится почти стыдно за то, что первой моей реакцией было отпрянуть от него. Кажется, он понимает это и, вздохнув, на мгновение замирает, чтобы встретиться со мной взглядом. Какое-то время мы просто стоим друг напротив друга, и когда он не отвечает мне колкостью и не отпускает едкий комментарий, мое тело предательски расслабляется.
Что за идиотизм.
– Ну же, – уговаривает он, – позволь мне поцеловать тебя. Всего один поцелуй, и я обещаю, что тебе понравится. Позволь себе почувствовать что-то сладкое, чтобы отвлечься от горечи. Всего один поцелуй, и если ты захочешь, чтобы я ушел, я уйду.
Этот мужчина, стоящий передо мной, словно воплощение самого дьявола, искушающий змей. Я точно знаю, что нахожусь не в раю, и ненавижу себя за то, что даже допускаю такие мысли. Мне ненавистно, как мое тело говорит мне «да».
– И ты больше меня не беспокоишь? – торжествующий блеск в его глазах говорит о том, что я сделала шаг к пропасти, откуда нет возврата.
– Клянусь честью скаутов.
Я ухмыляюсь, и он отвечает мне улыбкой.
– Это означает «да»?
– Ты уже спрашивал меня, хочу ли я узнать твое имя, – он отвечает мне быстрым и резким кивком, но впервые мне кажется, что он слегка ошеломлен. – Мне кажется, я хотела бы его узнать.
Это будет похоже на прощание. По крайней мере, так я говорю себе. Прощание с желанием и ощущением жизни. Было весело, но этот уровень безумия не приведет нас ни к чему хорошему.
На мгновение мне кажется, что уши меня обманывают. Но нет, я слышу глубокий удовлетворенный стон Кинга. Я так увлеклась своими мыслями, что не заметила, как он медленно приблизился ко мне, пока его тело не прижалось к моему. Мои руки ложатся на его грудь, и я благодарна бинтам, которые хоть как-то нас разделяют. Кажется, будто от прикосновения к его коже в моей голове произойдет короткое замыкание.
– Грэйсин, – говорит он, наклоняясь ко мне так близко, что губы касаются моего уха. – Меня зовут Грэйсин.