Особая жестокость
Шрифт:
– Ненавижу безосновательные слухи, – прокомментировал он.
– Собираемся, а то отговорки про пробку уже не помогут.
– Да, нам пора.
Утро Яны и Антона было не столь романтическим, как у их коллег. Скорее, производило жутко-комический эффект. На полу валялась нарезанная картошка, отварная курица, морковь и укроп. Лицо мужчины было жирным от бульона, ошпарено кипятком и искажено гримасой боли. Остальные части тела, вероятно, облили обычным кипятком. Мучения прекратили с помощью ножа. Жирно-кровавое пятно осталось на обивке стула.
– Убийца
– Возможно. Или просто подогрел, – откликнулась Яна.
– Повар, который обладает медицинскими знаниями. Отличный у нас преступник. Мастер на все руки.
– Может, суп был невкусный. Этого мы не узнаем, – с иронией заметила девушка.
– У тебя профессиональная деформация. Неуместный черный юмор.
– Прости, видимо защитная реакция. Уже четвёртое убийство, а мы ничего не можем сделать.
Жена Павла с грустью взглянула на Яну.
– Нет, я суп не готовила. Мой муж не любил вареную морковь.
– Почему вы обратили внимание на такие детали, – с подозрением спросила Яна.
– Не знаю, просто заметила и всё, – всхлипывая, сказала женщина.
– Соболезную, – промямлила сотрудница полиции.
А жена, вдруг, запричитала.
– Как же теперь мы с дочкой без него. Всё-таки муж и отец.
– Извините, пожалуйста, последний вопрос задам. Какие у вас были отношения с мужем?
Женщина вытерла рукой слёзы и ещё больше размазала потекшую тушь. Яна протянула ей влажную салфетку. Она достала зеркальце из сумки и убрала с глаз остатки косметики.
– Обычные отношения. Ругались, потом мирились, – немного успокоившись, ответила жена.
– Из-за чего ссорились?
– По разным причинам. У него был тяжёлый характер.
– Нет мыслей, почему убийца сварил суп и облил вашего мужа?
– Он любил, чтобы суп был горячим. Только такие подробности вряд ли знал кто-то, кроме меня.
– У него могла быть любовница?
– Я ничего такого не замечала.
В комнату вошёл Антон.
– Убийца физически сильная женщина. Ну, какой бы мужик стал варить суп.
– Эта женщина очень плохо готовит. Курица полусырая, – сказала жена жертвы.
– Да? Как вы трепетно относитесь к кулинарии, а я не заметила, – произнесла Яна. – Спасибо вам за информацию. Вас вызовет следователь в ближайшее время.
Оперативники попрощались.
– Антон, она очень внимательно рассмотрела место преступления. Заметила недоваренную курица, морковь, которую не любит её муж. Она же должна была в шоке находиться от увиденного. Муж убит с особой жестокостью, а она подмечает детали.
– Согласен. Подозрительно. Хотя почему ты можешь позволить себе психологическую защиту в виде черного юмора, а она не может переключиться с изуродованного тела своего супруга на разлитый суп.
– Возможно, ты и прав. Спросить у нашего психолога, что ли?
– Она нам чёткий портрет убийцы не может составить, а ты ещё к ней обращаться хочешь.
– А ты прям понимаешь кто он? Мы даже из-за пола постоянно спорим.
– Я
– Как там делаю детективы в фильмах? Наклеим фотки на доску и проследим связи.
– Нужна очень большая доска. Много фигурантов.
– Шутки шутками, но если мы в ближайшее время не придумаем ничего, то список жертв пополнится.
– Помнишь, у нас дело было два года назад, ещё маньяк на год залёг на дно. А потом обострение.
– Он был психически болен. А здесь мотив неизвестен.
Новоиспечённая парочка приехала в участок, и каждый отправился по своим делам.
Судмедэксперт зашёл в морг, там его уже поджидал труп Павла Васильева и укоризненно смотрящий практикант. Молодой парень отчитался в проделанной работе. Андрей кивнул и приступил к вскрытию. «Хорошо хоть есть алиби и меня не отстранили»– думал судмедэксперт, орудуя скальпелем.
Практикант записывал заключение под диктовку и его осуждающий взгляд сменился заинтересованностью.
В морг вошла Яна. Рудов обиженно посмотрел на неё.
– Удалось уточнить время: убийство произошло с двенадцати до часа ночи. Причина смерти колото-резанное в сердце. На ногах жертвы прижизненные ожоги: красные кожаные покровы, покрытые уродливыми жёлтыми пузырями. Больше ничего особенного не нашёл.
– Хорошо. Спасибо.
–Меня подозревали? – неожиданно спросил Андрей.
– Да, извините.
– Ну, конечно, кто ещё, если не работник морга!
– У вас просто алиби не было до вчерашнего вечера.
– А откуда ему взяться у одинокого алкаша?
– Зачем вы так?
– Ладно, забыли. Письменное заключение заберете завтра у недовольного мной практиканта.
Парень смутился.
– Подумаешь опоздал один раз немного, – ворчал себе под нос Андрей. – Конец света прям наступил. Всё равно никаких улик не нашёл. А Павлу Васильеву то что! Ему уже всё равно. Я выбрал работу с турпами, так как недостаточно ответственен, чтобы быть хирургом, а они меня ещё и здесь осуждают.
Практикант и Яна поспешили ретироваться из морга. Андрей присел возле холодильников и «ушёл в себя». Как они могли подумать, что я убийца? Я слишком близко знаком со смертью. Можно сказать, живу в одном помещении. Даже врагу не пожелаю столкнуться с ней. Смерть – безусловное мучительное одиночество, а при жизни человек имеет надежду на то, что кто-то составит ему компанию в его страданиях. Вообще-то, эта женщина с косой учит радоваться, пока она не пришла, но для людей слишком тяжела такая задача. Прежде чем подозревать меня нужно увидеть сотню перекошенных лиц моих пациентов, их испуганные или вовсе пустые глаза. В такие моменты понимаешь выражение «глаза зеркало души» немного по-другому: пустые глаза признак того, что тело покинула душа. Какая бы она не была грешная или праведная. Я в состоянии резать холодные тела, но живые не могу. Не хочу никому причинять боль.