Особенности брачной ночи или Миллион в швейцарском банке
Шрифт:
— Ты опять шутишь?! — жалобно спросил дядя.
— Нет, на этот раз я не шучу.
— Ну, ты поймал негодяя?
— Нет, но я догадываюсь, кто это сделал.
— Кто? — Магнус исподлобья окинул сидящих дам и кавалеров подозрительным взглядом. Придворные притихли, косясь друг на друга.
— Тот, кто знал о прощальном ужине Изабеллы. Тот, кто знал, что мы приглашены. Тот, кто знал, что мы пойдем через рыцарский зал…
Слова маркграфа потонули в вязкой тишине. Магнус выхватил из рук застывшего соляным столбом кравчего кувшин и присосался к носику. Вино булькало, переливаясь
Ах Марианна, ах мерзавка, он же женатый мужчина! Мало ли что было до свадьбы?! Мало ли на каких сеновалах он тебя валял?! Это еще не повод, чтобы пялиться вот таким беззастенчивым взглядом!
— Кхе… Боюсь, сын мой, тебе не найти таким путем стрелявшего из арбалета, — сказал отец Бонифаций вкрадчивым голосом. — Все в замке знали о том, что у Изабеллы сегодня званный ужин. Все знали о приглашении. Все знали, что вы пойдете через рыцарский зал: другого пути все равно нет… Кхе. Вот… Боюсь, сын мой, что ты в заблуждении. Старые арбалеты иногда стреляют совершенно случайно, от толчка, от поломки механизма или еще от чего…
Придворные дружно вздохнули. Изабелла с одобрением посмотрела на святого отца и откинулась на спинку кресла. Хендрик в задумчивости тер подбородок, его ловушка не удалась, никто из обитателей замка не выдал себя. Над столом висела пелена неловкости и подозрительности. Ужин Изабеллы был безнадежно испорчен.
— Где же шут? — сделала вдова последнюю попытку завершить пир на подобающей ноте. — Варкоч! Исполни какую-нибудь балладу!
Варкоч с готовностью выскочил на середину зала, скорчил смешную рожу, перебрал струны лютни и объявил:
— Баллада о победителе!
Дамы поерзали на креслах, устраиваясь поудобней. Кавалеры запаслись бокалами с вином. Я спохватилась и опустила глаза в пол. Шут дождался тишины и запел. Но не было это песней, а скорее было речитативом в сопровождении тихой музыки. И пробрала меня дрожь, и застыли дамы в неподвижности, и забыли кавалеры о вине.
БАЛЛАДА О ПОБЕДИТЕЛЕ
Слышишь? Это знамена хлопают на ветру.
Слышишь? Это солдаты стучат палашами о щиты и кричат: «Хоррэй! Хоррэй!», чтобы устрашить неприятеля.
Слышишь? Это летят комья земли из-под копыт боевых коней, несущихся во весь опор к стенам крепости.
Сейчас они сметут жалкое ополчение защитников, проломят ворота и ворвутся на улицы города.
И начнется самое интересное.
Ты слышишь, как они вламываются в дома и крушат утварь?
Ты слышишь, с каким хрустом вонзается топор в спину старика?
Ты слышишь, как кричит женщина?
Чтобы женщина не кричала, ей надо заткнуть рот.
Чем
Фатой.
Покидая завоеванный город, прихвати с собой трофей.
А женщине скажи, что ты ее похитил, как нетерпеливый супруг.
Чем солдат-победитель хуже законного мужа?
Ты говоришь, браки совершаются на небесах?
Ложь.
Вздохи при луне и мадригалы под балконом заканчиваются освященным церковью изнасилованием.
Чем отличаются солдаты от мужей, которые набрасываются на беззащитных жен в собственных альковах?
И те и другие лишь утоляют похоть.
Первые называют это правом победителя.
Вторые — супружеским долгом.
Деловито и равнодушно, будто забивая гвозди, они терзают женские тела, нимало не заботясь о тех муках и боли, что доставляют им.
Что им слезы унижения и обиды?
Что им стыд и отвращение?
Знай, пыхтят, мнут, кусают.
Что им — храпящим после плотских утех — бессонные ночи женщин?
Что им за дело до кровоточащих сердец, которые со временем покрывают рубцы равнодушия?
Блажь.
Рыцарский турнир за благосклонный взгляд прекрасной дамы после венца оборачивается рабством в постели.
Мокрые губы, жадные руки и жестокое колено зажимают девичье тело на шерстяном одеяле и используют его для выполнения супружеского долга.
Завоеванные женщины безропотно сносят потные ладони и рев удовлетворенного быка-производителя в момент зачатия.
И что останется от глупых признаний, краски смущения и вмятин зубов на кулаках, искусанных от сдерживаемых порывов?
И что останется от растрепанных букетов полевых цветов, заброшенных на балкон?
Что останется от неумелого бренчания на лютне, от признаний при луне?
Мираж.
И останутся воспоминания.
Останется тоска по непрожитым балладам.
Тоска по потерянному прошлому и не обретенному будущему.
Чем же законные мужья лучше солдат?
Они такие же победители, после которых остаются выжженные тела и изнасилованные души.