Особенности национального пиара. PRавдивая история Руси от Рюрика до Петра

Мединский Владимир Ростиславович

На протяжении трех с половиной столетий сохранялось республиканское устройство. К городу обращались как к суверенному владыке: «Господин Великий Новгород».

Свои веча были на каждом «конце» — в каждом районе города. А было общее новгородское вече.

Оно собиралось у Ярославова дворища или у Софийского собора по удару колокола... Образ вечевого колокола стал одним из излюбленных в русской культурной и общественной жизни. «Твой стих, как Божий дух, носился над толпой, /И отзыв мыслей благородных/ Звучал, как колокол на башне вечевой/ Во дни торжеств и бед народных», — писал, обращаясь к поэту, Михаил Лермонтов.

ГЕРЦЕН

Александр Иванович (1812-1870). Русский писатель и журналист. Его «Былое и думы» — недооцененный и, может быть, главный русский роман XIX века (по объему он, кстати, примерно равен «Войне и миру», а по манере изложения гораздо современнее). Все остальное в деятельности Герцена — вопрос к доктору Фрейду. Зачем незаконнорожденному сыну московского барина, богачу и интеллектуалу потребовалось потратить всю свою жизнь на борьбу с собственным государством? Вероятно, он видел в нем отца — и вымещал свои комплексы. За границей издавал на русском и французском языках оппозиционную газету «Колокол». Ее тираж достигал 2500 экземпляров (не хватило бы сегодня разложить по почтовым ящикам в одном микрорайоне). Говорят, что кого-то разбудил «Колокол» — так назвал свою газету Герцен.

Вече выбирало посадника, и он вел управление и суд; выбирало тысяцкого, который возглавлял ополчение в случае войны, нес полицейские функции в дни мира. С 1156 года епископа в Новгороде тоже стали выбирать... на вече. Не хочется кощунствовать, но только попробуйте представить себе всенародные выборы патриарха...

В Новгороде это делалось так. Вече называло трех кандидатов: наиболее авторитетных служителей Церкви. Их имена записывались на пергаменте, посадник запечатывал пергамент своей печатью. Запись несли на другой берег Волхова, в Софийский собор, где в это время шла литургия. После окончания службы слепец или ребенок брал одну из записей, и оглашалось имя, на которое пал выбор: считалось, что ребенок или слепой не имеют собственного мнения, не выбирают. Случайность выбора гарантировала, что проявляется не воля людей, а высшая, Божественная воля.

Уже выбранный на вече епископ ехал в Киев для посвящения и рукоположения.

В 1168 году новгородский епископ стал архиепископом, и его по-прежнему выбирали на вече. В глазах новгородцев он был не каким-то совершенно особым церковным чином — а как бы должностным лицом Господина Великого Новгорода, наряду с посадником и тысяцким.

Архиепископ стоял во главе исполнительной власти Новгорода — Совета господ. Ведал внешней политикой города, имел право суда, наблюдал за мерами весов, длины, объема при торговле.

Городская казна хранилась в святой Софии, и получается, хранил ее архиепископ. Своего рода казначей города под руководством самого Господа Бога.

Такой выбираемый городом, становившийся должностным лицом архиепископ меньше зависел от церковной иерархии, чем от города. Митрополит далеко, в Киеве... А вольнолюбивый шумный Новгород — вот он, за окном.

Средневековая простота нравов никак не мешала растущему величию Новгорода. Берега Волхова были сплошной пристанью для торговых судов всех стран и городов — ганзейских, готландских, шведских. Их было так много, что иногда при пожаре огонь переходил с одного берега на другой!

Академик Рыбаков писал: «Наиболее близкой аналогией Новгороду в Западной Европе является Флоренция, богатая торгово-аристократическая республика».

Но землями Новгородчина была несравнимо богаче Флоренции. В XIV-XV веках Новгородская республика — это не город с пригородами, а самое большое по территории европейское государство!

От Балтийского моря до Урала шла колонизация

земель и племен. Новгородцы успешно отражали нападения со стороны Литвы, Швеции, Тевтонского и Ливонского орденов. С середины XII и до середины XV века Новгород вынужден был постоянно воевать со Швецией и с Ливонским орденом [71] .

71

Чтобы быть точным: с 1142 по 1446 год, то есть за 300 лет, Новгород, по исследованиям А. М. Буровского, воевал 26 раз со Швецией, 5 раз с Норвегией, 14 раз с Литвой, 11 раз с Ливонским орденом. С Москвой он воевал 24 раза.

Особенно сильным натиск с Запада стал, когда на Русь началось монголо-татарское нашествие.

Ровно через 100 лет после основания республики, а именно в 1236 году, княжить в Новгороде стал Александр Ярославич, которому еще только предстояло стать Святым Александром Невским. В 1240 году на новгородские земли двинулось шведское войско ярла Биргера. Александр обратился к свои воинам с такими словами: «Не в силе Бог, но в правде [72] . Не убоимся множества врагов: с нами Бог!» По свидетельству автора «Жития Александра Невского», князь «поспешил напасть на врагов, и была сеча великая с Римляны, и перебил их князь бесчисленное множество». После этой стремительной победы Александр Ярославич наречен был Невским.

72

Вот кого цитировал Бодров в фильме «Брат-2»!

Но почему же автор «Жития» называет шведов римлянами?

Противостояние натиску на Восток было не только обороной своей Родины, но и защитой своей православной веры. Новгородчина не испытала ужасов монголо-татарского нашествия, однако римская церковь благословляла силы Запада на то, чтобы утвердить здесь католичество.

Исторический спор двух конфессий сыграл свою роль в падении Новгородской республики, когда в XIV-XV веках русские княжества стали объединяться вокруг Москвы. А над Новгородом нависла тень Великого княжества Литовского.

«Не хотим за великого князя Московского, мы люди вольные; хотим за короля Казимира!» «Хотим по старине, к Москве!» Шумело, волновалось вече. Боярам было очевидно, что присоединение к Москве лишит их прежней власти. Народ боялся, что Литва — это чужая вера, чужая кровь. Однако тогда перекричали «худые мужики вечники» — так прозвали тех, кто голосовал за деньги. Сторонников Москвы побили каменьями и отправили послов к королю Казимиру. Но в 1471 году великий князь Иван III двинулся в поход, чтобы силой разорвать союз Новгорода и Литвы, и насильно согнанное боярами, плохо организованное и почти неуправляемое сорокатысячное войско новгородцев рассеялось перед 4000 московских ратников. Пусть 40 000 — это обычное для летописей преувеличение, но при этом ясно, что простые новгородцы не хотели воевать со своими братьями за чужую веру. Некоторые отряды просто не шли в бой, не желая «на великого князя рук подымать». Потом сдался и сам город.

Мудрый Иван Васильевич поначалу не стал тогда карать новгородцев, оставив все «по старине», но и в последующие годы литовская партия не унималась. В 1478 году Иван III вновь под стенами Новгорода. И на сей раз решение его самое жесткое: «Вечевому колоколу в Новгороде не быть; посаднику не быть, а государство все нам держать; волостями, селами нам владеть». Это означало окончательное включение Новгородской земли в состав Русского централизованного государства.

В хвосте обоза царских полков шел в Москву воз с вечевым колоколом...