Особенности национального сыска
Шрифт:
– Да ну?! – глаза Дынина загорелись. – Бывают же такие места рыбные... И что, прямо все этим занимались?
– Похоже, что все, кто мог и был не очень занят. А этот Лаврухин – еще тот половой гигант!
Я рассказал Дынину об истории нашего знакомства с фармацевтом.
– Вот стрекозел! – поразился Дынин. – Не мудрено, что его подловили.
– А сегодня я беседовал с одним моряком, которому по азбуке Морзе дают указания совершать разные экстравагантные поступки.
– И что же он делает?
– Пока только
– Странное место, – глубокомысленно заявил Дынин.
– Да, у всех как будто крыша отъехала... Так что, Дмитрий, дуй в бар за водкой – мне надо хорошенько все обдумать.
Дынин, взяв у меня деньги, отправился в дорогу. Я же включил телевизор и улегся на диван. Дынин вернулся через пятнадцать минут, держа в руках пакет.
– Здесь с запасом. Я взял на всю сумму две бутылки и жратвы.
Мы разлили по стаканам и начали пить, закусывая ветчиной.
– Что показывают? – глядя в телевизор, спросил у меня Дынин.
– Не знаю, я сам только что включил – боевик какой-то...
– Показывают всякую фигню, – почти по-стариковски заворчал Дынин. – Слушай, а как ты думаешь, кто мог подловить этого хмыря?
– Черт его знает, – сказал я, наливая по второй. – Но явно кто-то местный. Человек, хорошо знающий отель и его распорядок.
– Да, – согласился Дынин. – Ну кто так стреляет? Разве так стреляют?! – переключился он тут же на происходящее на экране. – И еще моргает при этом! Тьфу, смотреть противно!
– Вообще-то есть один такой, – продолжил я. – Видеоинженер. Он тут кабельным телевидением заведует. Я к нему сегодня заглянул – у него техника под хороший видеоцентр покатит.
– Слушай, так надо его!.. – Дынин отвлекся от фильма, пристально посмотрев на меня.
– Не надо. С чем ты к нему придешь? С голыми подозрениями?
– А если его тряхануть?
– Прекрати. Он не производит впечатление идиота. Он же знал, на что шел. Наверняка хорошо психологически подготовился. А вот баба не моргает при стрельбе! – прокомментировал я происходящее на экране телевизора.
– Американцы любят, когда бабы стреляют, – согласился Дынин, глядя, как длинноволосая блондинка с пятым размером бюстгальтера эффектно косит врагов из автомата. – Глянь, а сиськи-то как трясутся, гы-гы! – Дынин похотливо загоготал.
– Ради этой сцены, похоже, весь фильм и снят.
– Это точно, – сказал Дмитрий, разливая еще по одной.
Мы выпили.
Ставя стакан на стол, Дынин спросил меня:
– И что же нам делать? Кого-то ведь надо брать за жабры!
– Знаешь, Дмитрий, я так устал, что у меня сейчас одно желание – нажраться и ничего не делать.
– Мне что-то тоже нажраться хочется, – согласился Дынин, разливая остатки первой бутылки по стаканам. – К чему бы это?
– Понятия не имею, – ответил я, опрокидывая очередной стакан с водкой.
К этому времени боевик кончился,
– Ну вот, теперь и эротика пошла, – сказал Дынин, поудобнее усаживаясь на диване.
– Вот так насмотрятся черт знает чего, а потом трахаются на каждом углу, – заметил я.
– Или дрищут, – добавил Дынин и заржал.
– Не смешно! – сказал я, снова разливая по стаканам.
– Ладно, пошутить нельзя, что ли? А все-таки эта девушка очень приятная, – неожиданно сказал Дынин.
– Кто, вот эта? – указал я на голую блондинку на экране.
– Нет, та медсестра, которая тебе нашатырный спирт под нос совала.
– Да, мне она тоже очень нравится, – согласился я. – А Рыкункова – просто сука, – вдруг неожиданно для себя со страстной ненавистью произнес я.
– Кто это?
– Администраторша, которая сюда заходила. Так бы и дал ей по толстой жопе пенделя! Ненавижу! – в глубине души я сам удивился, откуда у меня возникли такие чувства к Рыкунковой.
– Я ее мало видел, но особа еще та, – согласился Дынин.
Мы посидели еще немного, и Дынин вдруг сказал:
– Мне, наверное, пора. Что-то я себя неважно чувствую. А то Лизка переживать будет. Скажет, что опять напился.
Дынин поднялся и, шатаясь, пошел к выходу.
– Если что, звони, – пробурчал Дынин, надевая плащ.
– Угу, – угрюмо ответил я ему с дивана, наблюдая за страстными объятиями на экране, сопровождавшимися умопомрачительными стонами.
Я старался думать о деле, но никакого конструктива в мыслях у меня не наблюдалось. В голове вертелось лишь желание напиться до поросячьего визга и странная мысль о том, что администратор Рыкункова заслуживает хорошего пинка за ее мерзкий характер.
Я смотрел телевизор до глубокой ночи, пока не прекратилась трансляция, выпив почти все, что принес Дынин. Несмотря на то что я был почти никакой и едва мог пошевельнуть рукой, желание выпить у меня оставалось незыблемым. Где-то в глубине души я даже был удивлен этому обстоятельству, поскольку обычно контролировал свое влечение к алкоголю. Запои посещали меня очень редко, лишь в случаях исключительных, связанных с какими-нибудь трагическими явлениями. Под самое утро, уже будучи не в силах что-либо осмысливать, я впал в глубокий сон.
Длился он недолго. Через три часа я был уже на ногах. Телевизор по-прежнему работал. Я поднялся с дивана. Мне лень было его выключать, и я поплелся умываться. После холодной воды мне слегка полегчало. Я вспомнил происшедшее вчера, ночную пьянку... От всего этого мне стало не по себе и снова непреодолимо захотелось выпить.
Я прямиком отправился в бар, который только что открылся. Бармен Юра, скептически осмотрев меня, положил передо мной горячий бутерброд и бутылку джина с тоником. Я молча проглотил все это и сказал: