Особенности национальной рыбалки
Шрифт:
— Это равиоли! — показал надпись на упаковках Иволгин.
На столе перед генералом лежала огромная груда готового полуфабриката. Он своим командирским чутьём почувствовал некий «пельменный заговор»…
— Но они же — пельмени, — поддержал милиционера Соловейчик.
— Да. Но всё же — равиоли… — стоял на своём генерал.
— Но главное — пельмени, — упорствовал Лёва. — А потом уже всё остальное. Ведь — пельмени?!
— Пельмени, — вынужден был признаться генерал.
— Молодец, Семёнов! — похвалил егерь, присаживаясь рядом
Луна была до неприличия огромной. Висела на ясном небе, и казалось, что именно от неё так светло вокруг.
Генерал Иволгин и егерь Кузьмич сидели в беседке для любования луной и задумчиво взирали на небесное светило. Молчали. Они наслаждались разлитой в природе гармонией.
На веранде дома затихало застолье. Бумажные китайские фонарики, помахивая ленточками, проливали красный свет на белую скатерть стола, вокруг слабых огоньков вились ночные мотыльки.
Сергей Олегович задумчиво смотрел на воду.
Семёнов с прокурором спали прямо на веранде, валетом разместившись на диванчике.
Донёсся дальний звук поезда, а может быть, и не поезда… Просто — звук из другого мира.
Корабли, большие и маленькие, выстроились вдоль пирса. Большие противолодочные крейсера, ракетные крейсера, плавучий госпиталь, дизельные подводные лодки, десантные корабли, танкеры, посыльные катера, рейдовые катера, малые ракетные катера…
Пахло металлом и морем. Пронзительно кричали чайки, а прямо у тралов кораблей спали большие рыжие собаки.
Кузьмич, идя по пирсу, среди обилия серых корпусов подбирал нужное ему; следом с рыболовными снастями шёл Соловейчик. Замыкал шествие Сергей Олегович, который нёс в руке компактный автомобильный холодильник. Внутри него что-то позвякивало.
Егерь остановил свой выбор на малом ракетном катере. Малым он называется вовсе не из-за размеров, а потому что меньше, чем тяжёлый крейсер или авианосец.
— Этот… — осмотрел катер Кузьмич. Решительно вступил на трал. Следом потянулись остальные, задевая рыболовными снастями за поручни.
Семёнова разбудило солнце. Жутко и нестерпимо больно палило голову.
Прокурор Чердынцев копал поле за домом — искал червей.
Семёнов добрался до стола, взял одну открытую бутылку и зашипел от боли — стекло раскалилось на солнце. Тогда он ухватил бутылку полотенцем, вылил всё, что в ней осталось, в стакан.
Долго выдыхал воздух, готовя свой организм к приёму.
Чердынцев упорно вскапывал огород. Иногда нагибался, руками разминая комья земли…
Семёнов в последний раз выдохнул, как ныряльщик перед погружением в неизведанные глубины, опрокинул стакан…
Кузьмич, Лёва и Сергей Олегович сидели в тесной каюте капитана катера за небольшим металлическим столиком, на котором стояла початая бутылка водки. Сергею
— Ну как? — спросил Кузьмич.
— Хороша чертовка!.. — похвалил капитан-лейтенант.
— Я не о водке, я о нашем деле, — поморщился егерь.
— Ладно, показывай, где груз оставили, — капитан-лейтенант достал карту и развернул её на столе.
— Вот в этом районе, — очертил пространство на карте Кузьмич.
Офицер долго смотрел на обозначенное место, поднял ясные глаза на егеря.
— Это же за границей… — тихо проговорил он.
— Неужели? — Кузьмич склонился над картой, изучая её.
— Ну, если и заграница… — начал Соловейчик.
— Да вы с ума сошли, мазуты береговые! — взревел капитан-лейтенант.
— Быстро слетаем, погрузимся — и назад, — предложил Кузьмич.
— Ты хотя бы представляешь, где живёшь? В какой стране? — внимательно посмотрел на егеря офицер.
— Конечно… Лёва! — откликнулся тот.
Соловейчик повозился в принесённом с собой холодильнике и выставил на стол ещё две бутылки.
Семёнов прошёлся по пирсу. Постоял, глядя, как плещется в заливе генерал.
— Залезай, вода — чудо как хороша!.. — позвал Михалыч, отфыркиваясь.
Семёнов потрогал воду рукой — холодная.
— У человека должен быть постоянный контакт с водой. Я не говорю о вульгарном потреблении жидкости, это естественно, но главное — это контакт, соприкосновение с большим объёмом воды нашего тела, это как приобщение к материнскому лону природы, нашей прародительницы… — витийствовал генерал.
Семёнов смотрел на него, нестерпимо-болезненные для глаз и головы блики от воды туманили сознание, Иволгин нырнул, а милиционер поплёлся в тень.
— …Я бы сказал — вышли мы все из воды… — вынырнул генерал, — и должны вернуться в эту среду. Я чувсгвую себя здесь дома, для другого дом — насыщенная солями морская или океанская среда…
Иволгин заметил, что Семёнова на пирсе нет, сидит только здоровый кот и внимательно слушает его.
На кораблях отбиди склянки. Сигнальная труба на тяжёлом крейсере чисто пропела, выбрасывая звуки в раскалённый воздух.
В кубрике было душно. Не помогал и раскрытый иллюминатор. Все уже сидели, скинув с себя верхнюю одежду.
— Так только дилетанты могут рассуждать — «сгоняем туда и обратно»! — возмущался капитан-лейтенант. — Это же не такси, это боевой корабль! Я могу авианосец на дно пустить… если повезёт, конечно… А вы мне про какие-то коробки! У меня не гужевой транспорт, это — флот!
— Понимаем… — наполнил стаканы Лёва, — Потому и обратились к профессионалу… Ты же — профессионал?
— Двенадцать лет на флоте, — вздохнул капитан-лейтенант.