Особенности обучения диких котов
Шрифт:
– Что она существует, - сообщил Ансельм.
– Это несомненно, и не оспаривается. Что мы называем нежитью, господин де Риньи?
– Это посмертная сущность, - пробормотал растерявший весь свой пыл Ансельм.
– Откуда она берётся, господин де Риньи? – профессор строго взглянул на Анатоля.
– С кладбища, - пробормотал тот. – Ну, или сама приходит просто так.
– Ой ли? Куда и когда и кто приходит просто так?
– Ну, если совсем плохо, - пробормотал Анатоль.
– Если совсем плохо, - горестно вздохнул профессор. – Совсем плохо – это ваши знания по основному
– Нежить – это посмертная сущность, оставшаяся от разумного существа, преимущественно – от человека, потому что Старшие бессмертны и могут покинуть мир только по своему выбору, - начал Антуан. – Она формируется в том случае, если в момент смерти что-то пошло не так.
– И куда же оно пошло? – живо поинтересовался профессор.
– Далеко, - тихо, но отчётливо произнёс Ансельм де Риньи.
– Оно и видно, - согласился профессор. – Госпожа Торнхилл, помогайте товарищам.
– Нежить – это агрессивная посмертная сущность. Может быть неагрессивная – простая неупокоенная душа, её легко упокоить. Может быть недоразвоплотившаяся душа, с постоянством возвращающаяся к родной крови – выходец. Выходец опасен тем, что имеет вид знакомого человека и может увести за собой живых. Просто неупокоенная душа человеческого вида не имеет, и менее опасна. Она может главным образом смутить и испугать. Лишить покоя и сна. Нечисть нежитью не является, это живые сущности, они опасны, но не связаны со смертью.
– Отлично, Грейс, - кивнул профессор. – О чём не сказала госпожа Торнхилл?
– Об антропоморфной заведомо агрессивной нежити, - тихо сказа Леон.
– Верно, господин Шеню. Откуда она берётся?
– Э-э-э… самозарождается на кладбищах. В случае плохой смерти, неправильного упокоения, или массовой вспышки активности нежити на кладбище.
– В целом верно. Господин ле Фуа, какую смерть мы называем плохой?
– Случившуюся не в бою и не от естественных причин. Или если он, ну, не хотел умирать, а его не спросили.
– Странно, правда? Не хотел, а его не спросили, - покачал головой профессор. – Ох, мои дорогие юные друзья, я не вижу иного способа объяснить вам, что теорию нужно знать, кроме как – показать эту самую нежить.
Все замолкли на мгновение, а потом раздался вопль Ансельма де Риньи:
– Ура!
И это оказалось почему-то так смешно, что рассмеялись все, и профессор в том числе.
– Кто видел нежить? – спросил профессор.
– Я, - сказал Дион ле Фуа.
– Что это была за нежить?
– Дух моего покойного прадеда-некроманта. Он не был агрессивным, он просто, ну, приходил поговорить.
– Как интересно. И в каком виде он приходил? – поинтересовался профессор.
– Во сне.
– Дурак, это не нежить.
– Нежить не снится, она наяву приходит.
– Во сне – это совсем другое, тогда ко мне во сне король Анри приходил, когда я маленький был, он теперь что, тоже нежить?
– Тихо, - сказал профессор, не повышая голоса, и все разом угомонились. – Кто скажет, в чём была ошибка коллеги?
– В том, что это не нежить. Он некроманта не может остаться нежити, - фыркнула Грейс.
– Верно,
– Не то, - громко заявил Анатоль.
– Что они нам просто снятся, да и всё, - брат пихнул его в бок.
– Не вполне, но пока сойдёт, - вздохнул профессор. – Так вот, о настоящей несомненной нежити. Следующее практическое занятие у нас произойдёт в таком месте, где мы сможем увидеть и ощутить эту самую нежить.
– На кладбище что ли? – недоверчиво спросил Ансельм.
– Почти. На кладбище, где никого не хоронили уже более двухсот лет, а до того хоронили много и активно. В Льенском некрополе.
Ответом профессору был восхищённый вздох.
– Правда-правда? – восторженно спросил Анатоль.
– Совершенная правда, мой юный друг. Льенский некрополь с нынешнего учебного года является нашей официальной базой практики. В этом месте регистрируются устойчивые самовоспроизводящиеся скопления нежити, в том числе – заведомо агрессивной антропоморфной нежити старше пятисот лет.
– Сколько-сколько? – вытаращился Ансельм.
– Пятисот, глухая тетеря, - фыркнула Грейс. – И что, мы прямо сможем посмотреть?
– Сможем, - закивал профессор. – Но для этого нам нужно вспомнить, что мы знаем о защите.
– Мы можем создать щит, - сообщил Анатоль.
– В самом деле? – оживился профессор. – Это очень радостная лично для меня новость, и я готов посмотреть на ваш щит прямо сейчас. Вперёд.
Увы, щит Анатоля продержался только семь секунд.
– Вас съедят раньше, мой юный друг, чем вы вспомните, как это следует делать, - вздохнул профессор.
– А что, некромантов тоже едят? – изумился Дион.
– А вы думали – просто со стороны любуются? – поинтересовался профессор. – Вовсе нет. Ещё как едят, и добавки просят. Некроманты для нежити – лакомство, от некромантов нежить жиреет и размножается. Другой господин де Риньи показывает мне свой щит.
Щит Ансельма никак не хотел устанавливаться.
– Вас съедят ещё раньше, чем вашего брата, поздравляю. Господин ле Фуа?
Дион установил щит на целых три минуты.
– Ну хоть что-то приличное, слава господу, - закивал профессор. – Господин Коссе?
Антуан смог продержать щит семь минут.
– Вы молодец, господин де Коссе. Госпожа Торнхилл, ваш щит?
Грейс изловчилась и установила на десять минут, и профессор даже пытался его пробить и смять, и все с интересом наблюдали за попытками. Удалось – но очень не сразу.
– Госпожа Грейс, вам приз, - профессор порылся в карманах, извлёк оттуда шоколадную конфету в золотистой фольге и протянул девушке. – Господин Шеню, вам слово.
Леон даже немного испугался – а вдруг у него не получится? Это вам не в тени проваливаться и не простецов пугать. И даже не тест у Роша. Он собрался, ощутил на кончиках пальцев знакомое покалывание, выпустил немного силы и заключил себя в кокон. У однокурсников шиты были прозрачными, только ощущались, но никак не были видимы. Леон попробовал сделать свой щит серебристым – и у него вышло. Кокон серебрился в свете ламп, и немного поблескивал.