Особенные. Элька

Ильина Ольга Александровна

Я бросилась к телефону, попыталась снова позвонить Егору. Но его номер был по-прежнему недоступен, тогда я осмелела и позвонила к нему домой. Ответила домоуправительница. Я почти видела, как ее перекосило от звука моего голоса, и с каким удовольствием она сообщила, что Егор дома и сказал его ни для кого нет. Особенно для меня. Но я не поверила. Позвонила единственному доступному мне человеку Виктору.

— Виктор, ты не знаешь, где Егор? Он не отвечает на звонки.

— Нет, принцесса, я не знаю. Он не появлялся со вчерашнего вечера.

— Но ваша… эта Марта сказала.

Я сбилась на очередной всхлип, а потом услышала в телефоне, на заднем плане

голос Егора:

— Это она. Скажи, что меня нет.

— Дэн.

— Ты разве не понимаешь, не видишь? Она не нужна мне больше, я получил все, что хотел.

— Дурак, — выкрикнул Вик и сказал что-то еще, но я уже успела положить трубку.

Кто-то позвонил в дверь. Звонил долго, а меня словно заморозили. Я и забыла совсем, что позвонила Кате. Наверное, на автомате.

— Хреново выглядишь.

Я проигнорировала ее слова, вытянула руку и расстегнула браслет.

— Эль… Сияния нет.

— Я знаю. А теперь скажи, как это могло произойти?

— Эль, — ужас в глазах Кати был лишь тенью того кошмара, в котором я пребывала с момента пробуждения, — Подонок.

Меня затрясло. Просто доходить начало, что меня использовали.

— Это сделал он?

— Эль, Элечка…

— Просто ответь на вопрос.

— Искры, пока не выберут сторону не должны…

— Спать со своими парнями.

— Сила высвобождается, когда искра выбирает клан. И клан получает эту силу. Но если активная искра захочет передать силу кому-то одному, то…

Я закрыла рот рукой, чтобы не закричать. Именно в этот момент мое сердце словно выдернули из груди и исполосовали острым ножом.

— Эль…

— Уходи.

— Нет, я не оставлю тебя одну.

— Уходи. Мне просто нужно побыть одной. Переварить все это.

Я закрыла за ней дверь и ушла в ванную. Включила воду, почти на автомате. А потом слезы полились рекой и переросли в настоящую истерику.

Я рыдала в голос, а легче не становилось. В какой-то момент боль стала такой невыносимой, она затопила меня целиком, что захотелось сделать что-то. Просто выпустить, заставить уйти хотя бы на миг. Я вышла из ванной, на автомате зашла на кухню, на автомате взяла нож. А вены порезала уже четко осознавая, что делаю. Было больно, но эта боль — ничто, по сравнению с тем, что чувствовала душа. Он предал меня, он украл мои силы, то, что делало меня особенной. Он переспал со мной только за тем, чтобы получить силы. И я не поняла. Я ничего не поняла. Как он мог? КАК ОН МОГ? Ведь я живой человек, ведь я любила… я люблю его всем сердцем или его остатками. Для меня он был идеалом, спасителем, другом, тем, ради кого я дышала. А он… для него я была только искрой. Той, которая может дать ему силу настолько великую, что он станет почти непобедим. И он взял все, что захотел. А я это ему дала. Я не могу больше жить. Я не хочу больше жить. Он убил меня. Оставил истекать кровью на кафельном полу ванной. А потом я подумала о родителях и поняла, что я идиотка, и эгоистка, и полная кретинка. Я просто подумала, каково им будет без меня. Легко? Сомневаюсь. Им будет больно, больнее, чем мне сейчас в тысячу раз. Их будет мучить чувство утраты и вины, что не уберегли, что не увидели, не поняли вовремя что со мной что-то не так. Им тяжело будет здесь находиться, заходить в ванную, где я покончила с собой. Жить в доме, в котором я росла, смеялась и рисовала свои картины. Брак распадется. Это статистика. Потеря ребенка разрушает все. А я не имею права все разрушать. Я им должна целую прекрасную жизнь в семье. Я им должна много любви в ответ на ту, которую

получала. Я им должна. И значит, я должна встать, перевязать раны и начать дышать. Жизнь не кончилась из-за того, что какой-то подонок растоптал мое сердце. Это лишь эпизод. Он лишь эпизод. Хотел силы, что ж. Он ее получил. Зато я избавилась от подонка, который.

Рыдания опять подступили к горлу. Но я сдержалась. Поднялась, схватила полотенце и перемотала запястье. Второе замотала в кофту. Она все равно испорчена. Аптечка была в зале, но меня немного пошатывало и в голове шумело сильнее, чем обычно. И тут случилось то, чего я совсем не ожидала. Кто-то вошел в квартиру. Я хотела вернуться в ванную, но не осталось сил ни на что, даже подняться.

Слава богу это были не родители, но лицо Женьки я никогда не забуду. Она сразу сообразила, что я пыталась сделать. И первым делом… нет, не перевязала мне раны. Она первым делом меня ударила, затем наорала, и только потом, глотая слезы, вызвала скорую. Она оказалась умнее меня. Своими силами такие порезы не залечишь.

— Родителям не говори, — успела шепнуть я, прежде чем отключиться. Но такое не скроешь. Теперь я никто. Обычная суицидница с разбитым сердцем. Обычное дело, обычный мир, который лишь на мгновение стал сказочным для меня.

Эпилог

Тот инквизитор со шрамом не шутил, когда обещал, что они будут приглядывать за мной. Очнулась я в совершенно незнакомой больнице, но стоило только открыть глаза, как увидела своего любимого доктора-ангела. Вот только крыльев его я уже не видела.

Выздоравливала тяжело. Сердце шалило из-за депрессии, в которой все было серым и беспросветным. Я никого не хотела видеть. Даже от присутствия доктора меня начинало трясти, как в лихорадке. Все изменилось когда на следующий день открылась дверь палаты и вошла она. Моя бабушка. Я бросилась к ней, зарылась лицом в волосы, обняла так крепко, как только могла, и заплакала. Как же я ее люблю. Вот только, любит ли она меня теперь?

— Бабушка. Как же я тебя ждала.

— Прости, милая. Прости, что тебе пришлось переживать все это в одиночестве. Я так виновата, — не переставала сокрушаться бабушка, а у меня в этот момент что-то щелкнуло в голове и я задала самый наиглупейший вопрос из всех возможных:

— Бабуль, а сколько тебе лет?

В ответ бабушка горестно улыбнулась и снова меня обняла.

— Милая моя. Дорогая, моя искорка.

— Бабушка, я больше не искорка. Я больше никто.

— Глупая. Ты — мое сердце. Мой смысл существования.

Возразила моя слишком молодая для своего возраста бабушка. Я раньше думала, что это крема да ботекс делают ее такой молодой, а теперь поняла. И вовсе это не лекарства. Просто моя бабуля… а кто такая моя бабуля?

— У тебя очень много вопросов. И я обещаю на них ответить, но для начала, мы должны выбраться из этого мрачного места. Я поговорю с твоим лечащим врачом и узнаю, когда смогу тебя забрать. В моем доме ты скорее.

— Нет, — мой вопль испугал меня больше, чем бабушку. Но ее озаботило мое бедное, работающее с перебоями сердце и глаза, из которых все время катятся слезы. Иногда я часами не могу их остановить, — Бабуль, пожалуйста… я не смогу.

— Сможешь. Еще как сможешь. Если какой-то подонок разбил тебе сердце — что жизнь закончилась? Мы его склеим.

— Но ничего уже не будет, как прежде.

— Будет лучше. Твой дар не потерян. Да, он забрал активную часть, но ты все еще особенная. Ты все еще принадлежишь нашему миру.