Особняк покинутых холстов

Пушной Валерий

– Моя пропала! – объявила Лилия.

– Куда пропала? – спросонья не соображала Эльвира.

– Да не куда, а вообще! Была, и нет. Стена пустая. Представляешь, картина со стены исчезла!

– Украли, что ли? – Похоже, мозг Эльвиры стал медленно включать извилины в работу. – Вызывай полицию. Сейчас воры знаешь какие крученые: подберут любые ключи, утащат – не услышишь.

– Вызову, конечно. А ты не ленись, проверь свою.

– Сейчас. Подожди. – Эльвира растолкала Леопольда, который посапывал рядом. Спал как убитый, даже не слышал, как звонил телефон,

как проснулась она и разговаривала с Лилией. Впрочем, пришло ей в голову, делает вид, паразит, что не слышит, – хитро-мудрый карась! Недовольно хлестнула его по щеке напоследок и сползла с кровати. Он промычал что-то и повернулся на другой бок. Она босиком потопала к двери, держа возле уха включенный смартфон. Вышла в прихожую. В темноте отыскала выключатель, щелкнула им. И обмерла. Стена была голая. От картины следа не осталось. – Нету, – растерянно икнула себе под нос.

– Тоже пропала? – услышала ее икоту Лилия.

– Стена пустая, – пролепетала.

– Проверь квартиру.

– Я боюсь.

– Чего боишься?

– Боюсь, и все.

– А чего твой козел делает?

– Дрыхнет.

– Козлина! Дай ему пинка! Пусть встает!

Сорвавшись с места, Эльвира вернулась в спальню, включила свет и стала вновь тормошить Леопольда. Морщась от света, тот нехотя повернулся к ней лицом:

– Что еще?

– Мой портрет сперли! Нету на стене! Проверь квартиру! Воры!

Медленно поднявшись, Леопольд протер руками глаза, поискал взглядом, что прихватить в руку для защиты на случай, если придется схватиться с похитителями. Взял с подоконника попавшиеся под руку ножницы и осторожно двинулся к выходу из спальни. Эльвира, выглядывая у него из-за спины, ступала следом. Так они вышли из комнаты. Леопольд удивленно остановился. У Эльвиры тоже расширились глаза. Оторопь прилипла к ее лицу. Картина висела на месте. На том самом, куда Леопольд подвешивал ее. Он хмыкнул сонно:

– Приснилось тебе, что ли?

– Ее не было, – прошептала Эльвира.

– Интересно, а меня ты сейчас видишь? Сомневаюсь.

– Гад. Я тебе засомневаюсь! – Стукнула его кулаком в спину. – Я же не чокнутая.

– Смотри и не говори потом, что ее нет! – Леопольд потрогал пальцами раму, проверяя, насколько надежно та закреплена на стене.

Начиная уже колебаться, что картины действительно не было, Эльвира промолчала, глядя на полотно с тайным страхом.

– Все твоя чертова подруга подняла бучу на пустом месте, – беззлобно вырвалось у Леопольда. – Звони ей. Может, и у нее спросонья тоже черти в глазах прыгали.

– Почему тоже? Никакие черти у меня в глазах не прыгали, – огрызнулась Эльвира, разворачиваясь к спальне. Там взяла телефон, позвонила Лилии.

– Ну что? – опередила та вопросом.

– Да ничего, картина на месте. – Эльвира с завистью глянула, как сожитель опять забрался на кровать, лег набок и мгновенно с удовольствием засопел. – С Леопольдом вышли – она висит. Наверно, мне спросонья почудилось, что ее нет. Возможно, и тебе впросонках показалось. А может, приснилось.

– Не говори глупости! – У Лилии кольнуло

сердце от возникших сомнений. Она озадаченно отключила телефон, положила его на тумбочку и шагнула в сторону прихожей. Выйдя из спальни, захлебнулась изумлением. Картина висела на стене как ни в чем не бывало. Как всегда. Слов не было. Поверить в то, что она увидела ее пропажу во сне или что ей показалось спросонок, было бы глупостью. Стало быть, все происходило на самом деле. Тогда это мистика. Лилия обежала взором все полотно, цепко вгляделась в портрет и раму, пытаясь глазами наткнуться на что-нибудь, подсказывающее ей, что картина побывала в чужих руках. И ничего не заметила. Холст и рама безупречно чисты. Девушка облегченно потерла пальцами лоб и отошла от картины. Выключила везде свет, отправилась досыпать. Но не успела лечь в постель, только поправила подушку и расстелила одеяло, как в прихожей раздался новый звонок в дверь. «Опять», – пронеслось у нее в голове. Нет, больше она не побежит в прихожую, пусть хоть обзвонится! Шагнула от кровати к двери из спальни, плотнее закрыла ее.

Звонок давил на уши не переставая. Действовал на нервы. Из подсознания стало выбиваться раздражение, начало подталкивать Лилию: тебе звонят, не стой столбом, иди, спроси, кто это, чего хочет, может, сообщит что-то важное для тебя. Однако важного ничего она не ждала. Откуда оно появится среди ночи? Разве что с неба свалится. Девушка, начиная злиться на звонок и на себя, скрипя зубами, нырнула в постель под одеяло. Укрылась с головой, зажала уши. А звонок, казалось, принялся звонить еще громче, доставал до самых кишок.

– Негодяй! – выплеснула она из-под одеяла в адрес того, кто на лестничной площадке давил пальцем на кнопку звонка. Лилия пробовала представить его внешний вид, но в сознании этот вид менялся ежесекундно: то вытягивался вверх к потолку, то изгибался в разные стороны как попало, то расплывался, становясь бесформенной массой, то становился глыбой, то тонул в молочном тумане.

Вдруг на минуту звонок прекратил трезвонить. И на Лилию обрушилась тишина. Такая пронзительная, что почудилась еще более звучной и более едкой, просто невыносимой. Девушка застонала, скинула с себя одеяло:

– Да что это такое? Какой теперь сон? Это ужасно! Вся ночь насмарку! Что за идиот устраивает мне кошмары? Глаза бы выцарапала и руки оторвала! – Но беда в том, что она не знала, с кем желала так радикально расправиться. Да, в общем, не хотела знать. И это угнетало ее более всего. Она села. Взгляд остановился на окне. «Скорее бы наступило утро, – пришло в голову, – все равно до утра уже не уснуть».

А звонок снова прорвало. Показалось, он не просто зазвонил – он заголосил, завопил, задребезжал. Лилия взорвалась, вскакивая на ноги:

– Я не знаю, что я тебе сделаю! – яростно бросилась в прихожую к входной двери. Сейчас она уже не помнила ни про картину, ни про ночь за окном, ни про прерванный сон. Ее захлестнуло неистовство. Подскочила к дверному полотну, точно готовая с маху снести дверь.

Конец ознакомительного фрагмента.