Особняк с видом на счастье

Кузнецовы Сёстры

Выбрав, наконец, нитки, я покинула комнату Таси. Мне надо было обдумать всё услышанное. Если события прошлых лет можно считать несчастными случаями, то Тася запросто может быть виновницей происходящего сейчас. Очень не хочется об этом думать, но, к сожалению, дети, мечтающие избавиться от опеки родителей и заполучить их имущество, не такая, уж, редкость. Тем более, нельзя исключать возможную ведущую роль в коварных планах жениха Таси. Я его не видела и ничего о нем не знаю. Вполне возможно, что он не желает зла своей сестре, но хотел бы избавиться от будущего тестя. В общем, за Тасей надо последить и как-то выйти на её жениха. Конечно, моя нанимательница и мысли не допускает, что её внучка способна на преступление. Да, и мне самой

тоже очень не хотелось такого поворота событий.

А на следующее утро меня разбудило лошадиное ржание и нецензурная брань Захара. Все эти впечатляющие звуки доносились из конюшни. Я поспешила во двор, там уже собралось всё семейство, но опять-таки, кроме Таси. Евдокия наматывала повязку Захару на голову, через марлю проступала кровь. Испуганный Николка шёпотом поведал мне, что Чешка лягнула тятеньку копытом, но не сильно, только крови много. Пелагея постоянно повторяла одну и ту же фразу: «Ну, не может быть, кобыла-то смирная, добрая, тихая, и что на неё нашло?»

Под охи и вздохи Пелагеи Евдокия с Захаром отправились к доктору, бывшему барину Евдокии. Во дворе остались мы с Николкой. Я ждала появления его сестрицы, ведь должна же она была поинтересоваться, что случилось. Мальчик старался держаться по-мужски, но удавалось ему это с большим трудом. Было похоже на то, что он вот-вот разревётся. Я погладила его по голове и, почувствовав во мне союзника, Коля доверчиво заговорил:

– Тётя Мотря, вы скажите тятеньке, чтобы Чешку не убивали. Она такая смирная, мы ей всегда сахар давали, она так осторожно губами с ладошки брала, чтобы не укусить нечаянно. Она нас узнаёт, особенно Таську, всегда радуется, когда та приходит. Таська больше всех с ней возится, разговаривает даже, Чешка её слушает, она всё понимает. Ей богу, я не вру.

Моему удивлению не было предела:

– Тася возится в Чешкой? А сегодня утром заходила?

– Да, заходила. Хлеб с сахаром принесла.

Я попыталась успокоить ребёнка, хотя успокаивать надо было и меня:

– Никто Чешку убивать не будет.

– А почему тятенька сказал, что надо пригласить коновала? Это же лошадиный убивец.

– Это лошадиный доктор, – неуверенно возразила я.

Вскоре вернулись хозяева лавки. Евдокия сказала, что доктор ничего страшного не обнаружил, Захар вовремя отшатнулся, и удар получился вскользь. Лошадиное копыто разорвало кожу, а крови с головы в таких случаях всегда очень много. После обеда появился коновал, выглядел он очень впечатляюще: абсолютно заплывшие, едва различимые между опухшими веками красные глаза и сизый нос, похожий на большой баклажан. После осмотра Чешки, он сказал, что лошадь пьяная. Было видно, что в этом вопросе он разбирается очень хорошо. Ещё лошадиный доктор сказал, что это пройдёт, усыплять её, конечно же, не надо, давать больше воды, несколько дней не запрягать, не выводить из конюшни и вообще поменьше трогать лошадь. И вскоре она придёт в норму. Основательно угостившись наливкой, лошадиный доктор покинул лавку. А я понимаю, что пришло время мне что-то предпринимать, если не хочу, чтобы на моих глазах совершилось «смертоубийство». Нельзя дожидаться третьей попытки, надо остановить убийцу.

Вечером я узнала, что бабушка с внучкой собираются вместе заняться какими-то домашними делами, кажется перематывать пряжу и развешивать её для просушки. И я, выбрав удобный момент, зашла в комнату Пелагеи. Старушка что-то искала в ящиках комода, а Тася с обреченным видом наматывала пряжу на веретено, похоже, мечтая улизнуть при первой возможности, которую я ей и предоставила. Изображая смущение, я пролепетала: «Пелагея Поликарповна, тут такое деликатное обстоятельство, Тасечка, извини, при тебе говорить не могу, рано тебе ещё об этом…» Тася кивнула и выскочила из комнаты.

Я была уверена, что после такого предисловия она обязательно останется подслушивать у двери. И специально достаточно громко и внятно начала говорить: «Я почти уверена, что вычислила

злоумышленника. Но дело очень серьёзное, только во время моего короткого пребывания здесь произошло два покушения на убийство, но я не могу назвать подозреваемого в интересах следствия, хотя вы и наняли меня для этого расследования. Речь идёт о человеческой жизни, и я решила поставить вас в известность, что завтра с утра я отправляюсь в полицию и изложу там свою версию. Хочу предупредить, что результат расследования может оказаться неожиданным для вас». Старуха молчала и не двигалась. Я удалилась из комнаты под стук каблуков Таси, которая бежала вниз по лестнице, как будто за ней гналась стая волков.

Глава 6

Поздно вечером я на своей кровати соорудила довольно приличную имитацию своего силуэта, погасила лампу и тихонько села одетая возле шифоньера. Я была уверена, что Тася придёт, в лучшем случае, чтобы поговорить. А в худшем…?! Но я в любом случае справлюсь с ней, она, конечно, девушка крепкая, так и пышет здоровьем, но и я в хорошей физической форме и, несмотря на кажущуюся хрупкость, владею приёмами самообороны благодаря своему отцу. Он многому меня научил, в том числе и так называемым «способам ближнего боя». Но я продолжаю надеяться, что сегодня меня не ждёт бой, ни ближний, ни дальний.

И вдруг дверь беззвучно открылась, и в комнату вплыла (как тихо она двигалась!) тёмная фигура. Она подошла к кровати, что-то блеснуло в темноте. Нож. Значит всё-таки не поговорить… Одним прыжком я приближаюсь сзади, хватаю руку с занесённым ножом и заламываю её за спину. Нож падает, а я чувствую, что держу не молодую крепкую девичью руку, а старую и морщинистую с выпирающими суставами. И тут же слышу голос Пелагеи Перепетуевой:

– Всё, пусти, твоя взяла.

Не отпуская руки, я усаживаю старуху на кровать и спрашиваю:

– Зачем вы меня наняли?

Перепетуева грустно усмехнулась и начала свой длинный рассказ.

– Да я тебя по всей Москве искала. Женщин в вашем деле и нет совсем, была одна пожилая, мне ровесница, да померла, сердечная, а больше про бабёнок я не слыхала, насилу тебя нашла…А мужики мне не годились, у них мозги другие. Они бы мне просто не поверили. Вот как в полиции, к примеру. Все меня гнали, и только ты прониклась и согласилась у нас пожить. И я надеялась, что потом подтвердишь, что я заранее беспокоилась и предчувствовала беду. Я ведь всё продумала, то есть мне так казалось.

– Вы хотели убить Захара, и чтобы Евдокию за убийство на каторгу отправили? Зачем такой грех на душу взяли: решили невинных погубить? – перебила я.

Моя собеседница ответила голосом, в котором звенела лютая ненависть:

– Какие они невинные? Блудодеи бесстыжие, из-за них дочь моя единственная погибла.

И тут меня осенило:

– Ваша дочь узнала об их связи и покончила с собой?

Ответ ошеломил меня.

– Нет, всё было гораздо страшнее. Я убила свою дочь Агриппину. Я прознала, что Захарка с Дунькой путается, следить за ними стала и разговор подслушала, в котором Дунька рассказала про беременность свою. И возненавидела я их тогда лютой ненавистью за доченьку свою, за её страдания. Она догадывалась и мучилась, Захара крепко любила. И я решила его убить, думая, что дочка поплачет, да и дальше будем жить, детей растить, торговать. Агриппина молодая, красивая, придёт ещё её счастье. А что Дунька от ребёнка избавилась и уезжала с господами заграницу, я не знала. Вроде всё продумала, привычки зятя я хорошо знала: он после баньки всегда стопочку выпивал да грибочками закусывал. Я и поставила миску с груздями на стол, а рядом стопочку. Всё как полагается. Тася у крёстной гостила, а Николка совсем маленький был, никак не мог до стола достать. Агриппинушка моя грибы не переносила, «лесное мясо» их называла. Сколько заготавливали их, так с детства никогда не ела. А тут, как на грех, может беременная была, кто ж теперь узнает, только она всю миску съела…