Особняк со странностями
Шрифт:
— Нет, — запротестовала было я. — Это последствия от вечерней прогулки по особняку.
— Прости, — Егор попятился, скривившись, как от боли. И казалось, совсем не услышал мой сбивчивый ответ. — Я не хотел! Прости меня, Катя!
Он так спешил убраться подальше от меня, что совершенно не замечал, куда идет. Продолжая быстро пятиться к двери, споткнулся о пуфик, упав.
— Егор!
Мужчина быстро поднялся, будто и не заметил падения. Его взгляд остекленел. Егор словно отгородился от внешнего мира.
— Прости меня!
— Ты не виноват! —
Мужчина остался глух к моим словам.
Его сотрясала мелкая дрожь.
Из-за этого, я заметила, чтобы провернуть ключ в замке и выйти, потребовалось гораздо больше усилий, чем предполагало собой это простое действо.
От беспомощности я чуть не взвыла, хватая Егора за руку:
— Постой!
— Нет! Не подходи слишком близко! — закричал мужчина, аккуратно отпихивая меня вглубь комнаты. — Я не знаю, как оно влияет на меня! Я опасен! Особенно для тебя!
Трясясь от ужаса, я могла лишь глупо наблюдать, как стремительно Егор вышел из комнаты.
— Оставайся здесь! — бросил он, довольно плотно прикрывая за собой двери.
Пялясь в дубовую поверхность, я не смогла сдержать отчаянных слез.
Егор, тяжело дыша, привалился спиной к двери, за которой оставил Катю. Каждый ее всхлип, что он невыносимо хорошо слышал, был равносилен удару. Иначе как объяснить, что он отдавался тупой болью где-то внутри него?
Как бы малодушно это ни выглядело со стороны, а вернуться и успокоить девушку он не мог. Слишком опасался навредить. Последние два часа, проведенные с ней, просто смазались, скрывая детали того, что на самом деле происходило между ними. Точно Егор был под наркотой.
Он прекрасно помнил свою каменную решимость «брать» желаемое вопреки любым сомнениям, когда шел от Иллариона в спальню. Не стерлось из памяти и то, как долго ворочался на кровати, что вдруг сделалась жесткой и неудобной, в попытке заснуть. А потом плюнул на приличия и, воспользовавшись потайной дверью в гардеробной, проник к той, в которой так отчаянно нуждался.
Катя настолько безмятежно спала, что будить ее он не осмелился. Дикое наваждение схлынуло, стоило только увидеть девушку. Егор привычно прилег рядом с Катей, как он делал все три ночи разлуки. С ней было спокойно и хорошо думалось. Мужчина решил вернуться в эту комнату утром и, наконец, объясниться. Слишком Егор все запутал между ними, надо бы определиться.
Сначала довольно долго он просто любовался лунными бликами на ее бледном, и даже, казалось, хранившем печать усталости, лице. Потом принялся осторожно пропускать шелковистые пряди волос девушки сквозь пальцы. Но стоило глубже вдохнуть легкий, сладковатый запах, как от мощного желания перехватило горло.
Чтобы хоть немного совладать с безумной тягой, Егор включил ночник. Свет был призван развеять интимную обстановку, добавить мужчине благоразумия, но… с поставленной задачей не справился.
Чужеродная мощь, поднявшаяся вдруг изнутри естества, затопила его сознание грязными образами, заставив
Дальнейшие события смазались в непонятное пятно и виделись Егором как бы со стороны, точно он перестал контролировать собственное тело.
Уговоры, что переросли в банальное принуждение.
Глухота к ответам Кати.
Ревность, сжигающая дотла…
Внутренний, чужеродный голос зловещим шепотом настойчиво вел его к «цели». И Егор не смог как следует воспротивиться…
Лишь изредка вспышки реальности пробивались сквозь плотный туман наваждения. Но их продолжительность была столь мала, что не давала Егору возможности как следует укрепиться в контроле над самим собой же. Страшная ситуация. Кто бы мог подумать, что он когда-нибудь будет переживать подобное?
Мужчина резко очнулся лишь тогда, когда пропавшая мантикора оглушающе зарычала внутри, отгоняя жадное нечто. И как только Егор очухался, все еще чувствуя липкое давление чужой воли на периферии сознания, мантикора затихла, исчезнув так же легко, молчаливо, как и до этого…
Разглядывая растерянную Катю, ее опухшие от страстных поцелуев губы и глаза, наполненные непролитыми слезами, Егор осознал, что едва не совершил, возможно, самую ужасную ошибку в своей жизни…
А стоило заметить уродливые синяки, что покрывали руки этой нежной девочки, как он окончательно потерял возможность трезво мыслить. Мог думать лишь о том, что является их причиной, опасностью для Кати, а значит, необходимо всеми возможными способами оградить ее от себя, пока не выяснится, как на самом деле повлияло на него зеркало Гекаты. В том, что повлияло гораздо серьезнее, чем он думал до этого, уже свершившийся факт.
Егор довольно быстро пробрался в спальню. Его комната была рядом с Катиной. Как только он решил любыми способами задержать девушку в особняке, знал, что поселит ее почти у себя под боком. Так гораздо удобнее и защищать, и наблюдать.
«Дозащищался!» — криво усмехнулся мужчина.
Пока добрался до ванной комнаты, неловко опрокинул стул, задел несколько статуэток и книг, все еще плохо ориентируясь в окружающем пространстве. Немного пришел в себя лишь после душа, обжигающего холодом, под струи которого влез прямо в штанах. Вода помогла окончательно отрезветь и собраться с мыслями.
Переодевшись в сухую одежду, Егор поспешил спуститься вниз, направляясь в лабораторию. Ждать он не мог, нужно было решать все немедля. Пусть Ил поищет следы чужого воздействия на него, вдруг накопает чего интересное. Проходя мимо комнаты девушки, неосознанно задержал дыхание, прислушиваясь. Никаких посторонних звуков не было.
«Уснула, — облегченно подумал Егор. — Успокоилась».
Иллариона он не боялся потревожить, ни глубокой ночью, ни на рассвете, как сейчас. Друг частенько мог бодрствовать сутки напролет, поглощенный научным угаром. И это не мешало ему трезво мыслить и находить разгадки любому странному происшествию.