Особняк
Шрифт:
Он достал сотовый и вызвал на всякий случай охранников, но беспокоился зря. Не прошло и минуты, как руководитель делегации вернулся в приподнятом настроении.
– Remplissez vos verresi - предложил он наполнить бокалы и, когда все это сделали, продолжил по-французски: - Дома, во Франции, мы ведем довольно размеренный образ жизни. Но вот мы приехали в Москву, и за несколько дней столько необычного произошло в нашей жизни, что хватит на целый год. Я хочу поблагодарить наших хозяев и пожелать больших успехов в нашей совместной работе.
Выпили, закусили, после чего Марчук вышел. Через несколько минут он вернулся с каким-то парнем. Арий сообщил, что все в порядке, ничто человеческое французам не чуждо.
– И кого же они хотят?
– Господин Дюбуа желает девушку двадцати лет, высокую, стройную блондинку с зелеными глазами. Марчук посмотрел на пришедшего с ним парня.
У каждой женщины свое очарование (фр.).
Тот кивнул в знак согласия. Теперь настала очередь заявки Сержа.
– Господин Барбюс хотел бы женщину лет пятидесяти, небольшого роста, гибкую, с рыжими волосами и черными глазами. Очень элегантную.
Сутенер рядом с Марчуком растерялся.
– Почему гибкую понятно, но зачем ему в постели элегантную? Да и где взять гибкую в полтинник, - недоумевал Марчук, осознавая возникшие трудности.
– Это переводить?
– Ты что, с ума сошел... Ну как?
– обратился он к сутенеру. Тот лишь покачал головой и развел руками - таких не держим.
– И что делать будем?
– Откуда я знаю.
– Так сам же говорил, у тебя товар на любой вкус.
– Говорил, - признал сутенер.
– Но это ведь не вкус, а извращение. Я же не бог. Сами посудите, за каким чертом мне такие в коллективе?
– Кончай цену набивать, была здесь одна из твоих, рыжая такая.
– Да она бригадир. Разве что с девочками поговорить...
– Пускай мама стариной тряхнет.
Девочки стайкой сидели на диване в вестибюле, дожидаясь своего часа. При виде своего работодателя и Марчука замолчали и примерились к Сергею.
– Этот господин желает женщину лет пятидесяти, маленькую, гибкую, с рыжими волосами и черными глазами. Очень элегантную, - сообщил сутенер.
– И нечего на него пялиться. Она не ему нужна, а его французскому другу. Я вас нечасто прошу, а сейчас помогите.
Однако все молчали. Хотя каждая готова была выручить руководство, понимая, что взамен можно будет взять "свободный от налогообложения" день, но уж слишком необычна просьба.
Пауза затягивалась, и Марчук понял, что он не волшебник, а только учится. Что толку ублажить одного и не откликнуться на просьбу другого. Лучше уж никому.
– Может, Надежда Федоровна подойдет?
– несмело спросила танцевавшая с Мишелем блондинка.
– Только ей больше пятидесяти, а внешне такая... Ничего.
– А она еще...
– спросил Сергей, хватаясь за предложение как за соломинку.
– Надин-то?
– засмеялась девушка, а вслед за ней остальные.
– Мамочка если захочет,
– Где ее сейчас найти можно?
– Думаю, где-то на Ленинградке - своих дочек пасет.
– В общем, бери мою машину и дуй туда, - приказал Сергей.
– Пригласи ее на несколько дней поработать. И чтобы через час были здесь.
– А если она не поедет, у нее же свой шалман?
– Поедет, если хорошо заплатить... Как и подобает бывшему офицеру, Марчук умел держать слово. Операция по отвлечению французов от проблем, возникших с домом, удалась.
Глава 33
Губерман примчался в середине дня. С лица его не сходила довольная улыбка. Давненько он не испытывал такого душевного подъема и радости. Пожалуй, только два-три раза за всю адвокатскую практику. А в основном во время бракоразводных процессов перед ним была грязь, дележ наследства, взаимные претензии, перетряхивание чужого исподнего. Открывались такие бездонные пропасти человеческой ненависти, мелочности и злобы, что порой хотелось задать вопрос: "О чем же вы, граждане-господа, думали, когда шли в ЗАГС?" Откровенно говоря, Наум Григорьевич от этого устал.
И вот теперь дело бывших соседей. Губерман семенил на коротких ножках, прижимая к груди папку с документами, и они были ему дороже собственной жизни. Он был так окрылен, что чуть было не, попал под машину, выйдя на проезжую часть на красный свет. Нюму обозвали носатым дураком, из-за которого никто париться на нарах не собирается, а если он желает побыстрее отправиться на тот свет, пусть едет в Голландию, там, говорят, разрешили эвтаназию - добровольный уход из жизни с помощью квалифицированного врача.
Адвокат опомнился. Попади он сейчас в больницy или, не дай бог, в морг, ни Краузе, ни Воронцов ничего не узнают, а его бумажкам будет уготованa смерть на гвозде в учрежденческом сортире.
Наконец он свернул в Калачковский. Вот и строение No 2. Окна первого этажа в квартире Краузе открыты. Пишет писатель, подумал Наум Григорьевич, испытывая при этом некоторую ревность. Вживую настоящих писателей он не видел. Писатели к адвокату посылали секретарей. С женами встречался. Писательские жены - отдельная песня.
У входной двери его ждал сюрприз. Кодовый английский замок. Он отошел от подъезда и крикнул Краузе в окно.
– Видал, какое у нас новшество? И это еще не все, - сказал, открывая ему дверь, Семен Семенович. Затем наклонился к уху, обильно поросшему изнутри седой шерстью: - Австрийская сигнализация. Сева сам включает на ночь.
В другое время Губерман с удовольствием разделил с соседом гордость за импортные штучки, но не сейчас. Сейчас все это казалось полезными, но мелочами.
– Вызывай Воронцова. У меня ответы из Франции, - выдохнул адвокат. От волнения и радости он, обычно очень щепетильно относившийся к уважительному обращению, теперь как-то просто перещел на "ты".