Особняк

Голубев Игорь

Повисла пауза. Канашкин верил и не верил.

– Мне супруга в метро сказала, что любит Светка тебя.

Вот оно что, значит, мамаша была в курсе, понял Ребров.

– Перец надо было положить... сладкий. Я с перцем люблю, - отрешенно проговорил Канашкин, глядя на дочкину стряпню и принюхавшись.

– Не знаю, - отозвался Ребров, лихорадочно соображая, что бы еще такого придумать в свое оправдание, иначе все, конец.

И тут его осенило. Как-то у приятеля случилось нечто подобное в отпуске, и Ребров решил воспользоваться чужой находкой.

– Я тебе только одному

скажу, но ты молчок, слово дай, - понизив голос, попросил он Канашкина.

Неудавшийся тесть кивнул и склонил ухо.

– Не стал бы я ее никогда... Канашкин обиженно выпрямился и даже привстал. Новые подозрения вихрем пронеслись в его крепкой голове.

– Я не в том смысле, а в том, что честь еще осталась у российских офицеров. В последний перед Дембелем поход заходили мы в Сингапур. Сечешь? Затащили меня братки в шалман. Не удержался. Пьяненький был. Ничего не помню. Утром проснулся с бабой. Сечешь? А потом мне корабельный доктор говорит сифилис. Я, конечно, в тайне держал. Доктор тоже. Святое дело.

– Святое, - согласился Канашкин. А у тебя, брат, тоже рыльце в пушку, усмехнулся про себя Ребров и продолжил:

– Как же я мог с твоей дочерью? Я ее с вот такого роста помню...

– Понятно, - крякнул Канашкин.
– Ну мы пойдем... А ты лечись. У меня доктор есть знакомый...

– Да я почти уж вылечился совсем, - брякнул Ребров и спохватился: - Но рецидив еще может быть. А твою дочь не трогал, чем хочешь поклянусь.

Они пожали друг другу руки и вышли в комнату. Мама и дочка сидели на диване, сложив ладошки на коленях, как примерные школьницы. Просветленное лицо мужа и отца отразилось на них - они засветились. План удался!

Однако рано радовались.

– Вставайте. Пошли.

– Как? Куда?

– На кудыкину гору воровать помидоры... Марш! Ничего не понимая, женщины бочком протиснулись в коридор. И снова раздался звук затрещины. На этот раз дочери досталось по затылку.

– Отныне будешь дома к девяти, а в десять чтоб в койке лежала, объявил будущий распорядок дня Канашкин.

Взрослая Света рыдала как маленькая.

Каперанг затворил дверь и вздохнул с облегчением. Потом пошел на кухню, машинально собрал лепеху на совок и бросил в мусорное ведро. Похоже, останусь я сегодня голодным, решил Ребров, но вспомнил про салат, остатки шампанского и коньяка и повеселел.

А ведь поведет старый пень Светку в диспансер, обязательно на Вассермана проверит, со смехом подумал он. Но тут его прошиб холодный пот: вдруг у нее что-нибудь обнаружат? Черт их, библиотекарей, знает...

Глава 35

– Не удалось!
– воскликнула Галина Анатольевна.
– Надо же, вывернулся. Я думала, Светка Канашкина умнее...

Галина Анатольевна гладила белье. Доска стояла впритык к окну, и потому ей хорошо было видно все, что делается во дворе - кто входит, кто выходит, а по походке и жестам она запросто могла определить настроение попавшего в поле зрения. Конечно, не постороннего, своего. Канашкины хоть и переехали, а все еще оставались в ее сознании своими.

Сева оторвался от зарубежного каталога новинок электронной промышленности и с тоской посмотрел на свою "четверку". Компьютер

только номинально можно было считать той моделью, что была обозначена на корпусе. Экономя на всем, Сева покупал на рынке другую модель на запчасти, что-то впаивал, что-то переставлял, устанавливал новые цепочки, заменил в конце концов материнскую плату и получил компьютер неизвестной промежуточной модели - не "шесть", но уже и не "пять". Однако то, что он увидел в каталоге, превзошло все его ожидания.

Сева скрипнул зубами, как от сильной боли, и вспомнил, куда ушла большая часть накопленных им "зеленых". На эти проклятущие костюмы. Оставалось немногим более двухсот долларов, и он планировал истратить их на Савеловском рынке, даже приглядел детальку и блок, но тут случился победный банкет, Краузе, будь он неладен, вышел в своем пахнущем нафталином смокинге с бабочкой на цыплячьей шее, и мать тут же реквизировала заначку, непременно решив сшить Севе такой же.

– Кто там?
– спросил Сева больше из вежливости. И потом, если матери не ответить, она тут же возьмет его в оборот и тогда от выслушивания длинного монолога на тему "в наше время..." не уйти.

Он все уже знал о ее времени и мог бы написать диссертацию - какие тогда носили оборки и чем редингот отличается от редингтона, а апаш от косоворотки. Мог, но тошно.

– Да Канашкины. Сначала переехали первыми, теперь локти кусают. Час назад Светка зацепила Ваську Реброва. К нему пошли. С бутылками. Ясно, охмурить его хотела. Однако Ребров умнее оказался, чем я думала. Ох, Светка, стервa...

Севе Светка не нравилась. Когда Светке было лет четырнадцать, а Сева только перешагнул двадцатипятилетний рубеж, девочка как-то прижала его в подъезде, навалившись молодым, остро пахнущим потом телом, не давая прохода. Сева стоял в вестибюле и никак не мог открыть складной зонт, а она забежала с дождя и, вся мокрая, с прилипшим к грудям платьем и бесстыдно торчащими от холода сосками, прижалась к нему и нагло заглянула в глаза. Сева потерял дар речи.

С тех пор Сева эту девицу не любил, однако решил дать матери отпор. Все равно больше не даст смотреть каталог.

– Тебе не кажется, что так, как ты живешь, жить трудно?

– То есть?

– Ну вот так.

– Как? Мы нормально живем. Никого не трогаем.

– Я не о том. Подозревать в людях плохое.

– Кто тебе сказал? Просто опыт. Что это с тобой сегодня?

– Какая тебе разница, выйдет она за Реброва или нет? Молчишь? Я скажу. Все из-за того, что три года назад она отказала мне. И между прочим, по твоей вине.

– Это почему же?
– подбоченилась Галина Анатольевна.

– Потому, что это ты сваталась.

– Посмотрела бы я, как бы ты сам сватался.

– А я бы никогда не стал этого делать.

– Почему это?
– изумилась Галина Анатольевна.
– Девка кровь с молоком, лицо чистое.

– Пустая она. Как подушка. Чело не обезображено работой мысли. Точно как подушка - объем есть, веса нет, один пух. Серьезно дунь - и разлетится.

– Кто тебя просит на жену дуть? Дурак. Все на Земфиру пялишься, а того не знаешь, что она сегодня с Лешкой заявление подала.