Особняк
Шрифт:
Леха наконец понял, что его голова далеко не калькулятор, а главное желания никогда не сойдутся с возможностями, и бросил считать. Он прокрался за кустами вдоль стены дома, чтобы не увидели сидящие на лавочке соседи - сейчас не хотелось вопросов, - проскользнул в подъезд и, с первого раза попав ключом в замок, юркнул в квартиру.
Внутри стояла тишина. Леша зверем понюхал воздух - не готовила ли чего Софочка. В последнее время она достала соседа предложением поесть супчика. Жалела. От этой жалости Леха не находил себе места. С похмелья он ел мало и, чем больше отказывался, тем настойчивее
Сегодня Леша был на коне. Снес продукты на кухню. Одну беленькую затолкал в морозилку, вторую поставил на стол, потом нарочно громко пустил в чайник воду, грохнул его на конфорку и включил газ. Он знал, что на шум на кухне Софочка обязательно выглянет: подумает, что он, Леха, на взводе и может, упаси бог, упасть, обвариться или еще что.
Софочка сидела, поджав ноги, на стареньком диване и перечитывала "Парфюмера" в журнальном варианте. Услышав стук, она сунула босые ступни в тапочки, подошла к двери и приоткрыла ее, вслушиваясь в темноту коридора.
– "Встань пораньше, встань пораньше, встань пораньше, только утро замаячит у ворот, это юный барабанщик, это юный барабанщик вдоль по улице, по улице идет", - пропел Леха точно просчитав время, когда Софочка просунет ухо в дверную щель.
– Софья Батьковна, выходи, не прячься, мне сегодня госпремию дали.
Софочка маленькой зеленой гусеничкой (халат был зеленый, как болотная трава) выскользнула из комнаты и явилась в скудном свете шестидесятиваттной кухонной лампочки.
– Глянь!
– Леша, ты стал богатеньким Буратино?
– Я знаю волшебное слово. "Заказ". Давай, старушка, кипяти чай, разводи котлы, поддай пару, идем на эскадру адмирала Того. И переоденься, форма одежды парадная. На одного линейного дистанция!
– Леша, ты уже выпил?
– Был грех. В грехе, Софа, что главное? Его сладость.
– Или горечь.
– Или горечь, - согласился автослесарь, имея в виду водку.
Он энергично потер руки, а Софочка побежала наводить марафет. Так, во всяком случае, думал Леша.
Но соседка, едва скрывшись в своей комнате, сделала совсем другое. Она набрала номер телефона и сказала в трубку одно слово: "Получил". Абонент, а это была Галина Анатольевна, тоже набрала номер и выдохнула такой же пароль. Дальше шло по цепочке, так что к тому моменту, когда Софочка вернулась на кухню в добротном костюме, делавшем из нее учительницу или лекторшу, все строение No 2 уже было в курсе, что Леша разбогател.
План этот жильцы разработали два года назад. Делая вид, что берут в долг, соседи попросту отнимали у него деньги. Поскольку Леша был парень нежадный и к нему моментально прилипала районная шушера, с которой и пропивалось все, жильцы, нужно им это было или не нужно, старались занять у автослесаря как можно больше и тем спасти денежные знаки от обмена на товар, в данном случае на водку. Деньги потом возвращались порциями, благодаря чему Леша существовал относительно благополучно в сравнении со своими корешами.
Первой позвонила в дверь Вера Дмитриевна. Леша ее терпеть
Вера Дмитриевна возникла в дверях с солидно взбитым коком на голове. Это был шиньон, но Леша всегда поражался обилию ее причесок на все случаи жизни.
– Алексей, не стану утруждать тебя длинным перечнем просьб и увещеваний, скажу одно: я иду в театр.
– Надо же, и я собирался.
– Не паясничай. Там соберутся очень видные люди. Мы учреждаем фонд помощи от разлива сибирских рек. К сожалению, на сегодня я не располагаю требуемой суммой взноса и обращаюсь к тебе как к россиянину, как члену общества и жильцу. Пятьсот рублей. Долг верну строго через неделю.
– Против разлива дам, на поворот не дождетесь. Леша с видимым наслаждением достал бумажник, остро пахнущий козловой кожей, - подарок щедрого клиента - и выудил оттуда купюру названного достоинства. Вера Дмитриевна тут же пожалела о мизерности суммы по сравнению с толщиной пачки, лежавшей в бумажнике. Но кто же знает, какие гонорары за свою работу получает этот пьянь-чуга - мастер золотые руки.
– И вот что я тебе советую...
– начала она, как только спрятала деньги.
– А вот этого не надо, - пресек он попытку закатить ему очередную лекцию.
– Я знаю, что, будь ваша воля и возможности, половине россиян повы-резали бы участки головного мозга, отвечающие за желания. Идите с богом.
Вера Дмитриевна подобрала губы и удалилась.
– Леша, Вера Дмитриевна, конечно, человек своеобразный, но так-то уж не надо.
– Чего не надо? Чего не надо? Дают деньги -бери. А то еще и удовольствие от лекции хотят получить. Давай, Сонь, дернем? Пригуби хоть. Знаю я таких людей. Бывшая учительница...
– Завуч, - поправила Соня.
– Скажи еще - педагог. Я бы за километр ее к детям не подпустил. И не любили они ее. Точно не любили. Так же, думаю, как и она их. Может,- она их даже ненавидела. Знаю я этих завучей-вымучей. Душегубы... Чего не пьешь?
– Горькая она.
– Это верно, - кивнул Леша.
– А денег я ей больше не дам. Пусть хоть на полет на Марс просит. Вот кому хочешь во дворе дам. Даже жопнику Ватсону, хотя у того самого гонорары ого!
И тут словно в подтверждение сказанному в дверь позвонили.
На пороге стоял Ватсон:
– Я к тебе по делу, Леша.
– В долг, что ль, брать?
– вытаращил глаза автослесарь.
– Поразительно. Как это ты узнал? Я сам еще час назад не знал.
– К какому полюсу пойдешь? К Северному или к Южному?
– Зачем?
– изумился Ватсон.
– Да Верка-училка на наводнения приходила занимать.
– Нет. Мне приятель позвонил. Предлагают очень хорошее импортное оборудование. Инструментарий. Мне много надо, а всей суммы не набрали. Как назло, коллеге на неделе ссудил. Не просить же обратно.