Особо опасны
Шрифт:
— Ага, — ответил Деннис. — Но я подозреваю, что просто ты, Чон, как истинный мачо, не в силах это себе представить. Воображения не хватает.
Возможно, он прав, признал про себя Чон.
Все его кровожадные фантазии моментально испарились — теперь он уже не мог представить себя в роли убийцы.
Хотя, возможно, раньше ему уже доводилось убивать женщин. Как-то в Афганистане он указал своим солдатам на дом, в котором скрывались террористы. Вполне возможно, что на момент взрыва там были и женщины.
Но своей рукой ударить женщину Чон бы не смог.
Да и мозги вышибить тоже, чего уж там.
Вот
Бен никак не мог оправиться от шока.
Глава картеля Баха — женщина?
Прознай об этом Хиллари, вот бы она взбесилась!
О от ужаса тоже не тряслась.
Она поняла, что голову ей отрывать собралась тетка — эдакий розовый «пауэр рейнджер». [46]
О слышала, как та по телефону отдавала приказания Мужику с Бензопилой.
46
«Пауэр рейнджеры»,или «Могучие рейнджеры» — знаменитый американский телесериал, созданный на основе японского оригинала. Сюжет строится вокруг рейнджеров — героев в костюмах из спандекса, которые сражаются со злодеями, пытающимися захватить или уничтожить мир.
Вот тебе и женская солидарность.
Опре все это бы очень не понравилось.
А уж попадись ее похитительница острым на язык бабам из ток-шоу «Взгляд», ей бы точно не поздоровилось.
Выбравшись из машины, Деннис взглянул на парней еще раз.
— Если соберетесь наехать на царицу Елену, вы — мертвецы, — провозгласил он.
От одной этой мысли ему тут же стало лучше.
А еще от двойного чизбургера с беконом.
Надо признать — в его словах была толика здравого смысла. Поняв это, Бен с Чоном поехали на стрельбище.
Чон тут — постоянный посетитель, и не потому, что готовится к наступлению революции и второй Реконкисты, [47] и даже не потому, что при одной мысли о защите своего дома и очага от грабителей и захватчиков у него встает. Забавно, кстати — взломов и захвата домов все ждали от мексиканцев, а занялись этим ипотечные банки.
На самом деле Чону просто нравилось стрелять.
47
Реконкиста — длительный процесс отвоевания христианами земель на Пиренейском полуострове, занятых мавританскими королевствами.
Нравилось ощущать тяжесть металла в своих руках, чувствовать отдачу при выстреле. Точные химические расчеты, понимание физических законов и инженерии — все это в сочетании с хорошей координацией делали из него меткого стрелка. А еще пушка позволяет почувствовать себя всемогущим, дает возможность мгновенно осуществлять свои желания. Хочу выстрелить туда-то — и стреляю. Только подумал об этом, и — бац! — твоя мысль уже реальна. С презентациями в PowerPointне сравнить.
Можно потратить пятьдесят тысяч лет на искусство медитации,
На стрельбище ты можешь сделать в бумажной мишени аккуратную крошечную дырочку — ровные края на входе, выходное отверстие чуть неряшливее — и это очень, очень приятно. Короче говоря, Чон любил огнестрельное оружие — орудие его труда.
(С точки зрения антропологии разница между «орудием» и «оружием» заключается в том, что орудия применяют к неодушевленным предметам, а оружие — к одушевленным, если вас не возмущает сама мысль о том, что у «предметов» может быть душа.)
Совсем другая история с Беном, которому с детства внушали ненависть к оружию и его владельцам.
В доме его либеральных родителей любителей огнестрела постоянно высмеивали — мол, пушки любить могут только недоразвитые неотесанные мужланы да психи-консерваторы. При виде наклейки на машине с надписью вроде «Ружье вы у меня отберете только через мой труп» они качали головой и печально хмыкали. Как это печально, говорили они, как грустно и как несовременно. Людей убивают не ружья, людей убивают люди. (Ружья еще как убивают, говорил Чон, для того их и придумали). Люди с ружьями, возразил бы ему на это отец Бена.
Как бы то ни было, Бен по своей натуре был человеком некровожадным и неагрессивным.
— Глупости, — заявил во время одного спора ему Чон. — Люди агрессивны по своей природе. Мы приучили себя быть миролюбивыми.
— С другой стороны, проявлять агрессию нас вынуждает общество, — говорил Бен.
— Вот взять хотя бы шимпанзе.
— А они тут при чем?
— При том, что у нас с ними ДНК совпадает на девяносто семь процентов, — ответил Чон. — И они — злобные твари, которые только и делают, что убивают друг друга. Ты ведь не будешь утверждать, что и их к этому принудило общество?
— Ты хочешь сказать, что мы — шимпанзе?
— А что, нет?
Разумеется, мы шимпанзе.
Шимпанзе с пушками в лапах.
Чон вспомнил старую шутку о том, что если запереть в комнате с печатными машинками десяток-другой шимпанзе, рано или поздно они сочинят «Ромео и Джульетту». Интересно, а к оружию это тоже относится? Если запереть обезьянок в комнате с винтовками, они тоже друг друга перестреляют?
На самом деле достаточно всего лишь одной продвинутой мартышки. Этакого обезьяньего социопата, достаточно умного, любопытного и злобного, чтобы навести на собрата ружье и спустить курок. Вот тогда-то все и начнется. Обезьяны те еще повторюшки, так что пули и кровавые куски мартышек будут летать по комнате до тех пор, пока с ног не свалится последний из шимпанзе (правда, они на ногах и стоять-то ровно не умеют).
Интересно, а Бог (предположим, он и впрямь существует) когда-нибудь задумывался, что произойдет, если оставить на одной планете людей и атом? Осмелятся ли они? Разумеется, осмелимся, думал Чон, еще как осмелимся. Да мы во имя Бога на самолетах в дома врезаемся, о чем уж тут еще говорить. (Ну, не совсем во имя Бога, но все равно.)
Будь что будет, да свершится то, что должно.
Чон привел Бена на стрельбище.
Как обычно, там было полно полицейских, военных и женщин — некоторые из них даже служили в полиции или армии.