Особо опасны
Шрифт:
Время и место встречи назначил Ладо.
А почему бы и нет, подумал Ладо.
Почему бы и нет.
Ладо у нас из тех, кто хочет и на елку залезть, и попу не оцарапать. Ну да, может, ему и не доведется отрезать голову маленькой шлюшке. Ну и что. Тоже мне потеря. Он и так ее убьет, просто чуть позже. Как и всех остальных.
А что касается этой самодовольной суки, дочки Елены…
На нее ему насрать.
— Ты ведь знаешь, что произойдет, — полувопросительно
Бен кивнул.
Они обменяются заложниками — Бен ненавидел это слово, как ненавидел сам факт того, что у него кто-то в заложниках. И Елена заявится на этот обмен вместе со своей армией.
И их шансы выбраться оттуда живыми равны…
Интересно, как еще можно сказать, что шансов у них нет?
Их ноль.
Ни одного.
Их нет.
Нет надежды.
Нет веры.
Нет будущего.
Нет прошлого.
Ничего.
Письмо пришло уже после того, как О увели из ее комнаты, так что она его не прочитала:
Дорогая доченька,
Прости, что раньше тебе не отвечала. Это не из-за того, что я тебя не люблю, моя любимая девочка, а из-за моей любви к Господу. Все это время я была в одном месте, где размышляла о своей грешной душе, и там нам запрещали поддерживать связь с внешним миром.
А мир, Офелия, полон зла. Плоть слаба.
И после нас останется лишь душа.
Офелия, здесь я встретила мужчину!
Знаю-знаю — ты уже не раз это от меня слышала — слишком много раз. Но теперь все серьезно. Джон тоже познал и возлюбил Господа, и мы, вернувшись из пристанища Господня, собираемся пожениться и открыть свое дело — продавать браслеты и ожерелья, прославляющие веру в нашего Спасителя. Думаю, нас ждет огромный успех — с моим-то чувством стиля и деловой хваткой Джона — он миллиардер, сколотил себе состояние на недвижимости. Я знаю, что Господь возрадуется, увидев, что его прихожане живут в достатке.
Я буду по тебе скучать, но Индиана все-таки совсем близко, да и вообще — не зря же Господь изобрел самолеты.
Твоя любящая, любящая мать по прозвищу Паку.
На тонкой полоске земли между океаном и пустыней мы возвели свою недолговечную цивилизацию.
Вода стала нашей основной проблемой — с одной стороны ее было слишком много, с другой — слишком мало. Но нас это не остановило. Мы строили дома, шоссе, отели, торговые центры, жилые кварталы, парковки, школы и стадионы.
Превыше всего мы ценили свободу каждого гражданина и в подтверждение своих слов покупали и водили миллионы автомобилей, строили все больше дорог для своих автомобилей, чтобы у нас была возможность в любой момент отправиться куда угодно, а на самом деле — никуда. Мы поливали лужайки, мыли машины, поглощали литры воды, пытаясь спастись от обезвоживания в нашем иссушенном краю, строили аквапарки.
Отдавая дань своим фантазиям, мы возвели множество храмов — киностудии и парки аттракционов, хрустальные соборы и огромные церкви — и набивались в них целыми толпами.
Мы ходили на пляжи, катались на волнах и сливали в столь любимую нами воду
Мы никогда не стояли на месте — мы переделывали себя и свою культуру. Мы прятались за заборами охраняемых жилых поселков, мы ели полезную еду, бросали курить и делали бесконечные подтяжки, изо всех сил избегая солнца, мы терзали свою кожу пилингами, расправляли морщины и отсасывали из себя жир и нежеланных детей, мы игнорировали старость, отрицали смерть.
Мы превратились в богов. Богов здоровья и богатства.
Создали религию нарциссов.
В конечном счете мы стали поклоняться только самим себе.
В конечном счете этого оказалось недостаточно.
Перекресток дорог в пустыне.
Почему бы и нет?
Тут и парковка рядом есть, чтобы оставить машины и совершить обмен.
И люди Елены успеют перебить всех до одного, прежде чем сюда доедут копы или пограничники.
Все это прекрасно понимали.
И Ладо тоже.
И его люди — в особенности.
И любой поклонник вестернов это понимает.
И Чон с Беном.
Но они все равно поехали.
Потому что должно свершиться то, что должно.
Разумеется, они поехали на машине.
Загрузив в нее две винтовки, два пистолета и два AR-15.
Помирать, так с музыкой.
Магду они накачали наркотиками — только чтобы не дергалась и была послушной — и под ручку вывели из мотеля. Усадили на заднее сиденье машины, заклеили рот и связали руки.
И молча тронулись в путь. Им предстоит долгая дорога.
Что тут обсуждать? Да и музыку не включишь — трудно подобрать саундтрек к убийствам и похищениям.
Уж лучше молчать.
Все равно говорить не о чем.
Впервые в своей жизни Елену охватил животный ужас.
То и дело подкатывала тошнота.
А время тянулось так медленно…
В дверь ее спальни постучали, и от неожиданности женщина подпрыгнула.
К ней пришла Делорес, жена Ладо.
Она едва сдерживала слезы, и Елену это неожиданно тронуло.
— Елена, — заговорила женщина, — я знаю, у вас и так полно проблем, но…
Голос ее задрожал, и она разрыдалась.
— Милая моя, что у вас стряслось? — ласково спросила Елена и, приобняв Делорес за плечи, провела ее в комнату и закрыла дверь.
Делорес рассказала Елене про своего мужа — про то, что он сделал, что он натворил.
Для О поездка пролетела незаметно.
Большую часть времени она была в отключке — сказывалось действие эмбиена, препарата, которым пропитали клейкую ленту.
Проснулась она уже глубоко ночью, дрожа от холода.
— Уже скоро, — сообщил ей Ладо.
Скоро мне воздастся по заслугам, подумал он.
Его люди выехали на час раньше и уже заняли свои позиции у обочины.
Делорес все рыдала и рыдала.
Елена разделяла ее горе, но быстро от нее утомилась.
Похлопав ее по ладони еще раз, она наконец усадила женщину.